– Я вам совсем не нравлюсь? Совсем-совсем? Если не нравлюсь, я не буду докучать, честное слово. Вы мне только скажите. Но только твёрдо. Наотмашь. Не жалейте, если что. Ну?
– Без понятия. – Голос художницы снова стал спокойным и сухим, почти таким же, как всегда. – Я же горбунья. Я всегда смотрю вниз. Я не вижу вашего лица, я не могу его рассмотреть. Так-то.
Кто бы мог подумать, но Ну-и-парень словно обрадовался: аж просиял.
– Это не проблема, честное слово… Главное, правильно встать! И всё будет замечательно.
Алиса, конечно, решила, что сейчас он поднимет девушке подбородок – ну, как в кино.
А Ну-и-парень спрятал баллончик в карман и встал на одно колено. И взгляды их с художницей Валентиной встретились. И оба они стояли, и улыбались, и молчали, и непонятно, как это вышло, но держались за руки, а Алиса глядела на них и очень-очень жалела, что совсем не умеет рисовать и не может нарисовать этих двоих. Потому что получилась бы, наверное, самая нежная картина на свете.
Мы с Алисой с удовольствием бы узнали дальше, что было с Валентиной и её валентином. Как его зовут. Долго ли они встречались. Может быть, они поженились. Может быть, он пошёл на три работы, взял кредит и оплатил операцию на спине, так что у Валентины теперь чудесная осанка. Может быть, он даже не задумался об операции, потому что Валентина была для него прекрасна вся, от акварельно-розовых пальцев ног до пепельных вихрушек на макушке. Может быть, она стала известной художницей и ездит с выставками по миру. Может быть, она заключила контракт с какой-нибудь дизайнерской студией. Может быть, просто родила и пока что сидит дома, вместе с малышом изукрашивая обои пальчиковыми красками. Может быть, всё может быть в большом городе, где странные истории приключаются на каждом шагу. Но Алисе пришлось срочно уйти с работы и выйти замуж, потому что у них с Виталиком решил появиться Виталик-младший; она переехала на другой конец города и знает об истории с Валентиной и валентинками только то, что я вам сейчас рассказала. В конце концов, в большом городе каждый день случаются такие странные маленькие истории. За всеми не уследишь.
Елена Нестерина
Привет, ты где?
Николай никогда не изменял жене и собирался гордиться этим до пенсии. Чтобы, как только пенсия наступит, сразу начать изменять, красиво и ярко.
За годы семейной жизни Николай озвучивал свой план нечасто, но мысль о том, что он это сделает, ему удалось надёжно укоренить в голове жены.
Понятно, что Николай так шутил – кто знает, что там случится, за гранью пенсии.
Жена его Лариса, когда Николай весело подталкивал её локтем и спрашивал: «Ну ведь да, Лорик, ведь да, начну же сразу, ну договорились, помнишь же, да?» – подтверждала, что да, помнит и с планом согласна. Николай был не издеватель, он искренне интересовался, не будет ли Лариса из-за этого переживать, Лариса каждый раз отвечала, что не будет. Нет, Николай знал, что на самом деле она, конечно, расстроится. Иногда он даже представлял себе, насколько сильно расстроится, – и тогда истово отрекался от намеченного. Отрекался, ужасался тому, почему он такой слабохарактерный, почему готов отказаться от того, что ещё не скоро произойдёт и неизвестно, произойдёт ли: вдруг или он, или жена до пенсии не доживёт… Потом забывал об этом и вообще ничего про пенсионные шалости не думал.
На момент начала этой истории до пенсии Николаю оставалось шестнадцать лет и несколько месяцев. Это ведь много времени, много! Ещё целое поколение может родиться и вырасти. Так что вполне можно завести ребёнка, который к моменту исполнения папиной социально-эротической мечты успел бы получить паспорт гражданина России.
Можно, конечно, но только зачем? Да и дети в семье уже были. Хорошие дети – Полина пятнадцати лет и Игорёк двенадцати. Они жили в большом доме, купленном на деньги, которые заработал папа Коля, ездили на маме в школу, на ней же оттуда возвращались. Но мама Лорик не была угнетённым ишаком. Она занималась семьёй. С удовольствием, с радостью, а потому общий вид имела цветущий, фигуру стройную, а лицо весёлое. Лариса водила большую белую машину и была счастлива. И муж её, и дети – все, все были счастливы. Вокруг бурлило страдание: воевали страны, разводились пары, становились наркоманами дети, их родители проигрывали и пропивали деньги, кто-то умирал, изменял, а в семье Николая и Лорика всё было хо-ро-шо. Спокойные и ухоженные дети привыкли к позитиву, поэтому во внешней жизни им было легко, а дома приятно. Никто не игнорировал Лорика, не бесил и не унижал Николая, не ущемлял его эго и не топтал харизму.