Ранним утром мы сделали ещё один заход на корабль. Там мы пробыли до полудня, ничего нового не нашли и решили отплывать. Я дал команду: «Поднять якорь».
Мы тронулись, впереди нас ожидало плавание длиною в полдня, но мы не знали, что наши проблемы только начинались. Отплыв от корабля на две морские мили, мы получили радиограмму, которую мы записали. Вот её содержание: « Капитан и все офицеры лежат мёртвые в кубрике и на мостике. Возможно, вся команда мертва». Это сообщение, мы получили от корабля «Ourang Medan». « Но почему мы так поздно его получили?»— подумали мы. Я сказал боцману, чтобы он позвал сигналиста, но Генрих сказал, что не видел его со вчерашнего дня. Я очень сильно удивился: «Неужели он пропал?». Боцман приказал матросам найти нашего сигналиста, но попытки оказались тщетны. За два часа поисков матросы не нашли ни единого следа нашего сигналиста. Матрос сказал мне: «Дмитрий Алексеевич, мы не нашли Фёдора Петровича, хотя проверили весь корабль». Я смотрел на него и даже не понимал что мне делать.Немного поразмыслив, я задал вопрос, который, на мой взгляд, был уместным: «Но не выпрыгнул же он из иллюминатора?» Матрос просто развёл рукам, он не знал, что мне ответить, у него даже не было предположений, куда мог пропасть сигналист.
Я с испугом спросил у Генриха: « Генрих, а он не мог остаться на том корабле?».
Он, немного поразмыслив, сказал: « Нет, это исключено. Я видел, как он заходил на корабль вместе со всей командой, да и уплыть он не мог, все шлюпки тут, да и незачем ему уплывать».
В этот момент я понял, что с корабля пропасть он никуда не мог. «Но куда же он пропал?»— спросил я у Генриха.
«Не могу знать» — твёрдо ответил мне Генрих. Я смотрел на них с изумлением и сказал: «Разберёмся в порту».
Я думал, что пропажа сигналиста будет единственной проблемой на сегодня, но наш корабль внезапно окутал густой туман. До берега оставалось меньше километра и, чтобы не пойти ко дну, нам пришлось сильно снизить скорость. К счастью всё обошлось. Мы спокойно пришвартовались, бросили якорь и начали разгружаться. Во время разгрузки я заметил, что в обычно шумном, рутинном порту стоит громовая тишина. Но наш корабль пришли встречать наши семьи, были даже второй, третий, четвёртый и пятый помощники капитана, которые только недавно вылечились от какой-то тропической болезни. Разгрузка шла несколько часов, вся команда уже давно ушла домой. На корабле я остался совсем один.
Я, роясь в записях с того корабля, ждал окончания разгрузки. Вдруг на лестнице, которая вела ко мне на мостик, раздался топот маленьких ножек, и через пару мгновений ручка двери быстро дёрнулась. Кто-то не мог открыть эту дверь, не хватало ни сил, ни роста. Я встал, поправил свою форму и пошёл к двери. Открыв дверь, я увидел маленького мальчика семи лет, одетого в брюки и рубашку.
Мальчик поднял голову и своим глуховатым голосом сказал: «Папа!»
Я встал на колени, взял его на руки крепко-крепко обнял и так сидел пять минут. Потом я его отпустил, чтобы посмотреть на него и уже хотел расспросить его о том, что происходило, пока меня не было. Пока я обнимал своего ребёнка, по лестнице раздался стук каблуков — это поднималась моя жена. Я встал, отряхнулся, взял свои вещи, и мы отправились в сторону дома. На выходе с территории порта мы попали на главную улицу города. У нас была традиция: после моего прибытия на «Большую землю» мы сразу шли гулять. Сегодня на центральной улице было не людно. Обычно тут стоит жуткий шум из-за толп идущих людей, но сегодня почему-то все сидят дома. Только потом я узнал, что с моря идёт сильный шторм, поэтому мы решили не рисковать и пойти домой по быстрее. Придя домой, мы уселись за стол и начали просто разговаривать, обсуждать, что у нас произошло за то время, пока мы были в разлуке. Наступила ночь, все пошли спать, а я продолжал изучать документы, чтобы начать своё собственное расследование.
Глава 4:« Расследование».
Проснувшись с утра, с отпечатками от бумаг на лице, я прежде всего собрался в архив, найти список членов экипажа и попытаться узнать их дальнейшую судьбу. Надев свой костюм и приведя себя в порядок, я спустился по лакированной, спиралевидной, деревянной лестнице со второго этажа своей квартиры на первый, где уже во всю разгоралось морское сражение, зачинщиком которого был мой сын.
За столом, в этой же комнате, вместе с Авророй и Галиной сидела бабушка Егора Агафья, уже немолодая, шестидесяти восьми летняя женщина. Она держала в китайском квартале травницу. Агафья сидела по центру и своими обтянутыми кожей, костлявыми, знахарскими пальцами пила чай из расписной фарфоровой кружки. Архив открывался через час, поэтому я решил сесть с ними и спокойно позавтракать.