- Такие мамы, – поджав губы, сухо ответила Супруга, – не в Кремле нужны, а возле некоторых козлов, которые обожают шастать по чужим огородам.
И эта – туда же! О нездоровом интересе к лицам противоположного пола. В такие минуты Федорин искренне сожалел, что покойница классная, царство ей небесное, не сдала его в свое время, как обещала, если не в тюрьму, то в Красную Армию. Досрочно. Сыном полка, а точнее – дисциплинарного батальона. Тогда бы он не попал на ту чертову дискотеку… ну да чего уж жалеть!
Но в этот раз лихого налета с ковровой бомбежкой у Тещи не получится. Предупрежден – значит, вооружен, как любил говаривать школьный военрук, контуженный в мирное время упавшим ящиком с хозяйственным мылом на вещевом складе Энской части. Квартира блестит чистотой, дружбанов обзвонил, чтобы обходили его пока что десятой дорогой, дворничиха за умеренную мзду обещала напеть Теще, какой у нее золотой зять, не то, что у некоторых. Одним словом – «Мы готовы к бою, товарищ Ворошилов, мы готовы к бою, Сталин наш отец!…»
Было довольно странно, что Теща не закомандовала подать ей к перрону такси, а безропотно пошагала вслед за зятем к остановке автобуса. А уж, что было совсем на нее не похоже, всю дорогу молчала. И только дома, освободив зятя от сумок, а себя от парадно-выходных туфель, действовавших на ноги не хуже инквизиторского испанского сапожка, плюхнулась на диван и с интонациями прокурора Вышинского на Нюрнбергском трибунале спросила:
- Так откуда ты, сынок, знал, что я приезжаю?
- Э-э-э… так вы же телеграмму дали!
Теща минуту помолчала, пожевала губами, а потом, как требовали когда-то у нее же в школе, слитно и членораздельно произнесла:
- Ни-ка-кой-те-ле-грам-мы-я-не-да-ва-ла! Я вообще за час до поезда сама еще не знала, что поеду.
Какая блоха ей через печенку перебежала?
Оказалось, что Тещин квартирант должен был отправляться в командировку, а вместо этого поскользнулся на им же самим брошенной то ли банановой кожуре, то ли еще какой-то подлянке, и благополучно сломал ногу. Таким образом, в руках Тещи оказался билет на поезд, который квартирант за десять минут до приезда «скорой» успел ей отдать, чтобы сдать в кассу. Но там принять его обратно не пожелали.
- И что я с ним буду делать? – уныло спросила кассирша. – Своих вон полная касса. Не сезон, никто ехать не хочет. Да и поздно вы спохватились.
- Так, а мне что с ним делать? – отпарировала Теща.
- А что хотите. Можете постоять у поезда, вдруг кто в последнюю минуту появится. А хотите – сами езжайте.
Теща, как женщина умная, понимала, что народ у нас в последнюю минуту только ноги ломать умеет. А если ему нужен билет, так он, народ, сначала в кассу сунется, в которой этих билетов сегодня навалом, так что вряд ли помчится искать кого-то у вагона с одним-единственным билетиком. Но вот предложение ехать самой не было лишено смысла, тем более что поездка с целью инспекторской проверки зятя в отсутствие супруги и так намечалась в ближайшее свободное время. А свободного времени у нее, заслуженной пенсионерки – хоть на Канары прогуляться, не то, что из Новозадвинска в Матюганск и обратно. С деньгами, правда, худо. Разве что очередь за визой купить. А вот времени навалом.
Этого ближайшего времени как раз хватило смотаться домой за уже упакованными сумками – а дальше оставалось устроиться на нижней полке, согнав с нее какого-то щуплого ботаника, и мечтать о том, как «нечаянно нагрянет», откроет дверь собственным ключом и заловит зятя за всеми теми непотребствами, о которых она, женщина опытная, давно подозревала. Уже под стук колес в мозгу оформилось видение этакой сцены «не ждали», где она одной рукой поддерживает Федорина за шиворот, а другой выбрасывает за порог пьяную рать дружков и подружек, а он, негодник, рыдает на коленях и клянется в будущем ее доченьку на руках носить и к маминому коту на «вы» обращаться…
И что же? Первое, что она увидела, ступив на вагонные сходни, была улыбающаяся рожа. Ни тебе тени недовольства на лице, ни тебе «чего приперлась?» в глазах… и даже двузначное «Вы к нам надолго?» не озвучено. Даже цветочки притащил! Весь кайф поломал.
Ну не гад ли?
Не иначе как кто-то из дружков по Новозадвинску ее на вокзале засек и быстренько звякнул в Матюганск этому змеенышу подколодному. Мол, гаси свет, сливай воду! Теща едет!
- Так что?
А ничего! Федорин ляпнул первое, что на ум пришло, а по сути – чистую правду:
- Ну, значит, я ваш приезд протелепатил. Все! Отдыхайте, мама, а у меня дела, дела, дела…
И выскочил из дому с единственной мыслью: что бы такое сейчас сделать, чтоб ничего не делать? И чтобы домой вернуться не тогда, когда петухи орать начнут, а точнехонько, когда теща только-только уснет.
Следует сказать, что это ему вполне удалось.
Золотое Тещино слово, со слезами зятя смешанное
Наутро Теща смоталась на рынок за молоком, по дороге набралась сил и духу для очередного наезда на зятя и поймала его в аккурат, когда он дожевывал завтрак.
Кошкодамова скромно уселась на самый краешек кухонного табурета (как она там умещается с такой кормой?), трижды вздохнула, спугнув тараканов за старой неработающей газовой колонкой и уронила своё традиционно-подленькое:
- Так вот, Федорин, что я тебе скажу на этот раз…
Интересненько-интересненько, что эта старая крыса скажет «на этот раз»? Потому что в «тот раз» текст звучал приблизительно так:
- Вот зря моя дочь не послушалась свою мать, то есть меня, и вышла замуж за тебя, а не за Бакаева. А он, между прочим, сейчас в Москве бензоколонку держит.
Ври, ври побольше! Во-первых, не в Москве. И даже не в Подмосковье, а на самой что ни есть окраине Московской области, за пять верст от поселка с лирическим названием Луховица. Москва, как же! С крыши Рязань видать!
Но такие географические подробности для тещи не суть важны. Она сидит – и снова молчит. Только потихонечку передвигает свою корму с уголочка на всю табуретную площадь.
Интересно, где она так научилась паузу держать? Не иначе в юности в драмкружок при клубе водоканала бегала. Репетировать «четвертую бабу, сидящую на заборе рядом с пугалом со словами «охо-хо!». Охохает, как вы поняли, пугало.
- Что я тебе скажу, Федорин… здоровье у меня уже не то, чтобы к единственной дочери в гости в поездах таскаться.
- Так в чем проблема, мама? Купите машину. На честные трудовые сбережения.
- Сволочь ты, Федорин.
- А то! Вы думали – я вам сейчас в ноги брошусь и стану уговаривать быстренько-быстренько-быстренько перебираться из своей глухомани к нам в Матюганск?
- Ну, ваша Матюгань тоже не столица.
- Но и не Лоховица, где ваш разлюбезнейший Бакаев бензин водой из лужи разбавляет. Чтобы денег на взятки хватало. И вообще, маман, вправду – чего вам, собственно, с таким здоровьем к нам, как вы выражаетесь, таскаться? Сидите в своем Новозадвинске и не выдвигайтесь, лечите здоровье, а мы уже с супругой, как только соскучимся – так сразу к вам в гости. Тем более – внуков у вас нет, нянчить некого… то ли к сожалению, то ли слава Богу. Это как посмотреть.
- Насчет внуков сам виноват, козел выхолощенный! – огрызнулась Теща.
Федорина такая характеристика завела, хоть и слышал он ее, честно говоря, не впервые.
- А вот насчет причин бесплодия у некоторых мелких парнокопытных, так это вы не по адресу. Это не я на холодном камушке воспаление яичников схлопотал. А кстати, маман, а был ли камушек? Мол, рыдала-рыдала сестрица Аленушка, сидя на крутом бережку у реченьки, что маманя не хочет подарить ей братца Иванушку, пока не схлопотала цистит с осложнениями. А может, там совсем другим диагнозом пахнет, который вы с дочерью от меня, дурака влюбленного, благополучно утаили?
Маман глазищами сверкнула – аж тараканы бессознательно оземь посыпались. Но тему сменила.
- Вообще-то про Бакаева – это я так, для связки слов. Надо было дочку за хохла выдать.
- Снова здорово! Откуда у вас этот приступ пролетарского интернационализма?
- Хохлы своих тещ уважают. Мне в поезде рассказывали: один даже свою между членами правительства похоронил – на главной аллее.