- Откуда вы так правила хорошо знаете?
- Так я ж не всю жизнь в автобусе толкаюсь. Были и у меня колеса. Да пришлось продать за полцены, когда в девяносто восьмом случился этот… обвал. Ну, сами знаете…
- Знаем. Продолжайте ваши показания относительно ДТП.
- А что продолжать? Я так понимаю - этот загодя подъехал и так метров… ну, за десять… двадцать от силы… стоял и высматривал. Поджидал.
- Вы это лично видели, как он там стоял?
- Не совсем. Я больше слышал. Оно как сначала было - я вон по той тропинке напрямик на остановку вышел и все время налево смотрел, откуда маршрутка идет. Потом стал прикуривать, повернулся к ветру спиной и не заметил даже, откуда этот джип вылетел. Но зато услышал - слева этот «талалихин» ударил по газам, аж мотор взревел! И пошел вроде как на таран. Вот тут обе машины у меня в поле зрения и оказались. С этого момента я все видел: и как подрезал, и как уходил на скорости, и как джип со столбом обнялся.
- А номер «жигуленка» в поле вашего зрения случайно не вошел?
- Скорблю, но нет. Дым как раз в глаза попал. Силуэт машины я, конечно, разглядел. Но не в деталях. А когда слезу протер, он уже далеко был.
- Вот вы говорите, «который в «жигулях». Вы разглядели - там, в салоне только водитель был или еще кто-то?
- Не уверен, не скажу. Я так, условно единственное число употребляю. Не в отношении людей, а в отношении машины.
- Вы какую-то фамилию упомянули. Знакомый ваш? Говорите, никаких деталей не разглядели? Странная вас слеза прошибла. Номера машины не увидели, а того, что за рулем сидел, опознали, да еще со спины. Как его фамилия?
- Окстись, служба! Ой, извиняюсь! Скорблю… Если вы насчет Талалихина, так это ж летчик, Герой Союза, который в сорок первом немцев таранил.
- А, герой… так это вы вроде как сравнение употребили?
- Точно! Во-первых, потому, что там таран - и тут таран. А во-вторых, потому, что тот, который в джипе сидел, еще хуже немца.
- Гражданин, давайте не будем отвлекаться не по делу. Встаньте еще раз вот сюда и покажите нашему оператору рукой направление движения «жигулей» с того момента, когда они попали в ваше поле зрения. И без примеров из истории, пожалуйста. Молча: встал, показал… все! Встал там, где стоял! Теперь показывай, куда джип двигался, только молча. А теперь - откуда «жигуль» вынырнул… молча, я сказал! Встал, показал!…
- Ты еще прикажи: упал, отжался.
- Разговорчики в строю!
(конец расшифровки).
Известие об автокатастрофе под Семейкой Федорин воспринял философски. То есть - с определенным отстранением.
Первая реакция была естественной: слава Богу, что не я.
Последующая тоже соответствовала норме: доездились!
Затем посетило легкое раскаяние: все-таки покойник не чужой человек, учились вместе. Правда, давно, еще в школе. А после от него никаких попыток сближения. Правда, Теще квартиранта рекомендовал. И на том спасибо.
Дальнейшие упражнения ассоциативного мышления грубо прекратил шеф. Он даже не вошел, а влетел в редакцию. Как всегда - без «здравствуйте» или хотя бы «привет». И заорал с порога:
- Федорин, что у тебя с этими твоими… дикими кобылицами?
- Пока без изменений. Теща залегла в своем Новозадвинске на дно и носа не кажет. Боится, что привлекут за ложные показания. А жена все еще лечится и параллельно нашла себе занятие: записалась на курсы предсказательниц. Вечерние…
- Везет же некоторым! Но я тебя не про родню, а про отдел спрашиваю.
- А, про этих… Тоньку с Надькой? То есть, Надежду с Антониной. Одна в санатории инфаркт долечивает, а у второй скоро гипс снимут. Нога вроде нормально срослась.
- Вот и хорошо. Готовь их морально, что им обеим предстоит продолжить курс лечения, но уже за свой счет. Такие вот коврижки.
- Не понял, шеф, это что - сокращение штатов? Или «на фиг с бала» безо всяких церемоний? Без компенсаций и вышибального пособия. За что?
- Во-первых, пока что не с бала, а в отпуск. Но безоплатный. И не «за что», а «почему». А потому, что хозяин еще дома, но венки уже выносят.
- Не понял…
- А что тут понимать, Федорин? Спонсор, литературно выражаясь, гигнулся. А по-простому - звезданулся. Что, опять не понял?
- Ага.
- Чего ты не понял, Федорин? Есть ли у нас вообще спонсоры или мы с паперти кормимся?
- Вроде того.
- Олух царя небесного, Чернышевский недоделанный, да если бы мы жили только на подписку, то не хватало бы даже на презервативы, чтобы не плодить себе подобных. Дошло? Ты на календарь в последний раз в каком классе смотрел? Небось, не позже пятого.
- Да нет, я просто думал, что у нас - как у всех. Реклама там всякая, поздравления платные.
Шеф от возмущения даже перешел с крика на сип:
- Поздравления? «Дорогого прадедушку, дедушку, отца и супруга все его правнуки, внуки, дети и жена поздравляют с 90-летием и ждут - не дождутся, когда же ты, наконец, сдохнешь и твои дача с квартирой, наконец-то нам достанутся, а то ты, старый козел, и так уже половину наследничков пережил!». Думаешь, мы с этого дерьма хоть что-то имеем, кроме скандалов с налоговой? Нет, Федорин, ты точно чокнутый. И не тем кирпичом, а гораздо раньше. Может, еще в мамкиной утробе.
- Ладно, шеф, убедил. Я чокнутый. Дальше что?
- Дальше - извини. Но ты, Федорин, даже бетонный столб из себя выведешь. Еще дальше - наш неизвестный читателям, но лично дорогой нам спонсор, отец и благодетель надысь отошел в мир иной. И не по своей воле! И жутким образом! Сперва разбился, затем загорелся и, наконец, взорвался. Уразумел?
Тут уже Федорина перемкнуло, да так, что он только стоял и хлопал белесыми ресницами, как старорежимная барышня, которая впервые воочию увидела то, о чем до сих пор только читала на заборах.
Шеф успокоился окончательно и даже перешел с сипа на привычный командный голос:
- Федорин, ты все правильно понял, кто именно у нас разбился, загорелся, взорвался и чья личность в траурной рамке украсит завтра первую страницу возможно последнего нормального номера нашей газеты. Да, он нас кормил, поил и даже баловал. В меру. А теперь и в самом деле - хоть на паперть. Но там много не дадут. Конкуренция.
- Шеф, но мы же на него наезжали, то есть, критиковали. Я уже не говорю об истории с его визиткой в «промзоне». Тут же с нашей стороны был, как ни поверни, форменный шантаж.
- Ну, шантаж! Но интеллигентный и исключительно для пользы дела. Я ведь что ему на самом деле сказал: «Матюганские известия» не только не собираются эти «жареные факты» публиковать, но и если конкуренты вякнут, сразу же опровержением их, опровержением - в грызло! Главное, чтобы с вашей стороны было понимание наших нужд насущных.
- И как - понял?
- Он сказал, что тут и понимать нечего. Не фиг, мол, огород городить… касательно принципиальности. Нарисуй, сколько тебе надо, а мы обсудим.
- Он что - ненормальный?
- Федорин, он-то как раз нормальный. Был… Потому и платил за то чтобы его поругивали. Во-первых, это демократично. Свобода слова, мать ее за ногу. А во-вторых, электорат у нас обиженных любит. Понял? Или еще раз повторить? Ты ж у нас после кирпичного пришиба числишься особо непонятливым.
- Дошло. Не сразу, но дошло. Это как в одной книжке, не помню, как называется. Про то, как особо крутые в борделе платили проституткам, чтоб те над ними издевались. И ловили от этого кайф.
- Федорин, ну ты и нахал! Прежде, чем острить, подумал бы своей стукнутой головой, кто тебе платить будет, когда ты на панель пойдешь, жертва дородовой травмы!… Ну да ладно, «взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!». Как говорят в одном старом анекдоте, главное - не кого сняли со льдины, а кого на нее назначили. Даст Бог - и нас вывезет.