— Считаю до трех, — громко произношу я, доставая из кобуры форт и направляя его наверх. — И если ты не покажешься, пеняй на себя. Мы к чертям собачьим расстреляем потолок. Раз! Два! Тр..
— Стойте! — послышался сверху дрожащий голос. — Не стреляйте, пожалуйста! Я уже выхожу!
Наверху послышался шорох, скрип досок, а потом с улицы до нас донеслось лязганье затвора от автомата Батута. Неизвестный вылез на крышу, прошел по ней и залез в комнату с лестницей, ведущей вниз. Когда он начал слезать с нее, братья-сталкеры буквально стащили его вниз и, схватив за руки, подтащили поближе ко мне.
Подхожу ближе и сажусь на корточки, внимательно осматривая своего визави. Грязная, свалявшаяся военная форма с лычками рядового на плечах. Лицо военного осунувшееся, слегка опухшее и бледное. Нижняя губа трясется, а голубые глаза с полопавшимися капиллярами бегают из стороны в сторону, смотря на то меня, то на других сталкеров. Присматриваюсь чуть внимательнее и понимаю, что его лицо кого-то мне напоминает. Но с военными я контактировал только…
— Батут, иди сюда, — зову другого сталкера, участвовавшего в поимке Халецкого. И как только он подходит ближе, спрашиваю. — Не узнаешь его?
— Это ж водитель Халецкого, — присвистнул Батут, так же присаживаясь на корточки перед военным. — И каким таким ветром его сюда занесло?
— Сейчас узнаем, — отвечаю ему и поворачиваю голову в сторону рядового. — Ну, рассказывай.
— Ч-что? — тихонько спрашивает тот, заикаясь.
— Как ты здесь оказался и что делал? В подробностях и поживее, мы торопимся, — проговариваю я, наставляя на него пистолет. — Долго возиться с тобой нам не с руки, пристрелим, если говорить не станешь, и все.
— В-вобла, — начинает говорить рядовой. — Ой, то есть, лейтенант В-воблов, нашел меня в дорожном тоннеле, где я прятался. Он у-угрожал мне и отправил сюда следить за с-сталкерами. Еще рацию д-дал с собой для с-связи.
— Как прошел мимо нашего поста?
— К-кусачками к-колючую проволоку перекусил и прошел, — робко отвечает солдат.
— Рацию сюда, — произношу, протягивая руку вперед.
Солдат дрожащей рукой тянется в широкий нагрудный карман своей куртки, выуживая оттуда компактный прибор связи, и протягивает его мне. Забираю рацию из его рук и резко разворачиваюсь назад, кидая рацию на землю и расстреливая ее. Чуть морщусь от гула в ушах и убираю пистолет обратно в кобуру. Можно уходить отсюда.
— С этим разобрались, — озвучиваю сталкерам. — Нам пора.
— А я? Что б-будет со мной? — военный невольно подается вперед, но Кирпич, крепко сжав ладонь на его плече, оттаскивает солдата назад. — Ай!
— Мне без разницы, — отвечаю ему, окидывая взглядом с ног до головы. — Ты волен идти на все четыре стороны, только вот к военным соваться не советую, трибунал тебе обеспечен. Да и курточку свою сними, больше шансов выжить будет.
— Ты уверен? — спрашивает меня Мулат, напряженно сжимающий автомат.
— Обойдемся без лишней крови, — произношу, направляясь к выходу из дома. — Теперь его судьбу будет решать Зона.
Оставив бывшего военного в одиночестве, мы покидаем дом и направляемся к заваленному тоннелю и сошедшему с рельс локомотиву. Когда наш отряд приблизился к железнодорожным путям, то и впрямь увидел прореху в заборе из колючей проволоки, но, решив придерживаться плана Валерьяна, просто прошел мимо. Все же, этот проход ведет прямо на АТП, где и засели военные.
Где-то вдали заливались лаем слепыши, им своим карканьем вторили заполонившие небо черные вороны, будто предвкушая будущий пир из трупов. И, наконец, мы дошли до поваленного дерева, а значит, нужный нам переход совсем рядом. Быстро перебегаем через железнодорожную насыпь, минуя старый зеленый локомотив и небольшое аномальное поле.
Укрываемся за скоплением валунов на холме, чуть поодаль от насыпи, и натыкаемся на спящую здесь собаку. Из-за топота нескольких пар сапогов мутант проснулся и, чуть потянувшись, начал вставать, водя из стороны в сторону своей облезлой мордой, принюхиваясь. И до того, как мутант успевает залаять, я со всей силы пинаю его под живот.. Изможденное тело некогда дружелюбной человеку собаки отбрасывает прямо на камни, откуда слышится неприятный хруст выступающих на грудной клетке ребер. Я тут же обрываю страдания собаки при помощи ножа.
— Шуметь нам пока нельзя, — тихо произношу отряду. — Немой, проверь территорию. Мулат, прикроешь его.