Но вот пришел день показывать результаты, и мы допустили живого человека в свою вверенную нам схему. Это был образец под № 00-0. Мы верили. Человек; пол мужской, тридцать лет, сформировавшийся физически и духовно, без каких либо отклонений и заболеваний. День 12 апреля год 2006. Время 14:33. Испытание провалилось.
Мы, мы горстка людей возомнивших себя Богом, потерпели провал. Мы это Икар, чьи крылья были скреплены воском и, забыв о том, кто мы есть, поднялись выше к солнцу, а после пали в открытое море своих же идеалов и желаний.
Так появилась Зона:
После появления Зоны, нам не было пути обратно, хоть нас и спасала полная засекреченность и что, кто сделал, мир не знал. Мы несли ответственность за свои ошибки и после приступили к изучению, ‟Новой Земли”.
Из первого состава в тридцать пять человек осталось лишь семь. Немногие сбежали и скрылись, не выдержав давления, кто-то погиб по неизвестным причинам. Даже от нас скрывалось многое, что государством что военными, которые приняли в ряды свою новую подругу — Зону. Но я остался. Я, как и тогда при встрече с уже покойным Штурмовиком не мог признать ошибки слабости и свою бесполезность. Я остался, желая покорить Зону.
Стоя во главе нового состава, я принял руль управления на себя. Политика предыдущих испытуемых работ, несла в себе очерки демократии, которые я посчитал, и были повинны в ошибках.
Оставив маленьких детей и жену на Большой земле, как говорили появившиеся из неоткуда сталкеры, я принялся искать ошибку и, перевернув все работы за последние десятки лет. Я нашел. Это был третий после две тысячи шестого года мой личный переломный момент как ученого. Если образец под №00-0 был добровольцем одного из знакомых нам ученого, к тому же взрослый человек. То новым, непозволительно было нести это решение. Я вновь вступил в эту ‟грязную” игру. Я обезумил от своих же желаний и стремлений, они застелили мои глаза, забили мои уши и я ушел в работу.
К моим сединам добавилось и уважения окружающих даже среди военных. Хотя за спиной меня часто называли обезумевшим ученым, которого Зона за годы своего правления свела с ума. Но я не вникал, мне было все равно. Я просто делал то, что считал нужным, а самое главное важным это — подчинить Ее, любыми средствами. Изменить хоть что-то, такой маленький человек как я, мог ведь? Я верил в это.
Если об ученых в Зоне отчуждения знали все к этому времени, то об организации созданной мною и поддерживающей военными — Асейлан, слышите впервые. Это комплекс имеющий выход к основной лаборатории, там хранятся все испытуемые образцы для слияния с Зоной, под всеми забытым пятым энергоблоком Чернобыльской АЭС.
Мы заигрались, повторял я себе каждый раз, когда проходил по нескончаемым коридорам Асейлана, но голос этот вновь и вновь мерк, уступая моим требованиям.
Создав Асейлан, я передал его к управлению нескольким своим доверенным лицам из бывшего состава ученых, надежным лаборантам и военным, сам же изредка дознавался о результатах и так и этак направлял их русло в нужное направления. Но, не давая прямого ответа, говоря: "Что еще все не точно, а если вы не хотите повторения прошлого — ждите". Таким способом я закрыл глаза и уши не только себе, но и окружающим меня людям. Скрывшись в своей отдаленной от пятого блока — лаборатории, вел бесстрастную войну с Зоной. Так продолжалось еще несколько лет.
И вот настал сегодняшний день. В скромной для всех позабытой лаборатории, я нашел не просто ответ не просто решение, я закончил свою работу, на которую ушли не малые годы. Мой единственный и дорогой образец № 11.1. Был принят Зоной. Рад ли я, счастлив ли я? Мой тихий заглушенный голос в себе, прозвучал: ‟Не знаю”. Иронично неправда? Дело почти всей моей жизни, все-таки вытрясло из меня — меня же самого. Я настойчиво себя спрашиваю: ‟Этого ты хотел?” и я слышу, вновь это: ‟Не знаю”. Я сделал столько ужасных вещей, что не кому меня простить, не кому меня понять. Прийти к подобному ответу, было для меня ударом, который я уже не перенесу. Мой помощник и старый друг, который вплоть до сегодняшнего дня был рядом со мной — Андрей Кронин часто спрашивал меня о подобном, а я всегда говорил: ‟Да, я правильно все делаю, я больше не ошибусь, нет, я не сомневаюсь”, и все в том же духе.