Вообще маски – отдельная тема. Их нельзя случайно (и намеренно) сдвинуть, и уж тем более сорвать. Они крепились жестко, защищали все лицо, лоб. Можно менять фильтры на ходу, оставаясь среди отравленного воздуха Стикса. Пластик держал мелкие осколки, даже пули на излете. Но на каждую броню найдется свой снаряд… Прямо перед глазами белела длинная трещина с дырой посредине. Стоп, а где… И почему?!
Даже дыра в пластике маски не была приговором, в таком случае из внешнего баллона подавался воздух, создавал избыточное давление, чтобы внутрь не проникали споры паразита. На обучении им показывали – инструктор надевал маску, потом вынимал подготовленную затычку из пластика и сразу из дыры била тугая струя воздуха. Но не сейчас. Вот и все.
Альберт и Новичок продолжали смотреть. Знают не только они. При заражении одного из отряда остальным приходил сигнал.
- Оглохли?! Тащите тело в машину.
Ник вышел, почти выбежал из школы. Теперь он хватал отравленный воздух этого проклятого мира, но в груди пекло, давило. Тело дрожало, в голове словно перекатывались раскаленные камни, мир сузился. Он подошел к ограде, оперся руками, пытаясь успокоиться. Вскоре получилось.
Ник снял маску, размял шею. Казалось, что ощущения должны быть особенными, но нет. Обычный воздух, обычные запахи. Через сколько он обратится? Тут все разнилось. Минимум – минут сорок, максимум – до двух с половиной дней. Негативные эмоции словно отключили, даже пробило на дурной смех.
По регламенту командование отрядом он сдавал.
Что дальше? О, вариантов масса.
Можно застрелиться, как Маякин. И плевать, что это запрещено. Тупорылые ржали, типа, а что возьмешь с мертвого? Но взыскивали в случае неудачи. Конечно, если у виновного оказывался иммунитет.
Можно уйти красиво, как Отморозов. Он голыми руками надавал по щам руберу. Видеозапись до сих пор нелегально ходит между бойцами.
Можно как Гулякин. Он решил отпраздновать последние часы или дни жизни. О, то было нечто. Началось с того, что рванули в свежий кластер с крупным городом, там еще не знали о беде, работали клубы, бары. А закончилось просто невероятно, неподалеку от нынешней базы. Такого праздника и загула, наверное, не знал ни один из миров Вселенной. Грохотали салюты, палили из пушек танки, вертолеты разбрызгивали огненные гроздья тепловых ловушек. Всеми правдами и неправдами туда сбегались свободные солдаты и командиры с окрестных баз. Был даже Полковник!!! Да что солдаты! Гулякина в какой-то момент обнаружили обнимающегося с плачущим Президентом, главой ближнего стаба иммунных!!!
Из того же города доставили певцов, музыку. Спиртное подвозили бочками, еду – фурами. А когда Гулякин начал обращаться, но еще оставался человеком, его, под стенания отвели к краю поля, где давно стояла Орда монстров, которые не решались прервать прощание людей с другом. Гулякина обнял элитник, - трехметровая образина, почти высшая форма развития зараженных, - и грустно бормоча, увел к будущим собратьям…
Конечно же, все это бред. Такого не было, и быть не могло. Наверняка, историю выдумал один из психологов штаба.
За окном бахнул пулемет. Ник понял, что слишком увлекся воспоминаниями, и довольно долго молчит, уставившись в стол. Он встрепенулся, быстро закончил рассказ, опустив все лишние подробности.
Дверь опять скрипнула. На пороге стоял доктор. Ник весь покрылся холодным потом. Тут же разозлился – чего ты тянешь, гнида! Мог и по рации сказать! Маска ведь при нем!
- Ты иммунный, поздравляю.
Еще недавно Нику казалось, что нет более желанной вести. Но теперь… Да, мягко говоря, стало легче. Но нахлынули новые мысли. Теперь он – пленник Стикса, навсегда. Он не вернется в свой мир. Но нечего ныть и стонать, он знал, на что шел. И про доктора, наверное, зря так думал – тот аж запыхался, ноги подрагивают. Бежал, значит, чтоб обрадовать. Ник в ответ просто кивнул.
Полковник облегчено вздохнул, улыбнулся. Протянул крепкую сухую ладонь.
- Не буду врать и говорить, что знаю, каково тебе. Но Ник – это не конец. Самое страшное позади. В конце концов, подумай о родных. Ты обеспечишь их на несколько поколений вперед!
О да, он знал, чем мотивировать. И не только в деньгах дело. Это тонкий намек, что не стоит делать глупостей. Но Ник и не собирался.
- Я знал, на что шел, - уже вслух повторил он. - Теперь я могу гораздо больше.
- Вот это правильный разговор! И да, я не хочу приказывать, но…
- Слушаю вас!