В-третьих, секционный характер конструкции. Трубопровод состоял из идеально подогнанных друг к другу сегментов — не сварных, не болтовых, а стыкующихся с прецизионной точностью. Промежутки между ними не были швами — скорее, сверхтонкими зазорами, невидимыми невооружённому глазу, но ощущаемыми тактильно.
Марк, находившийся в глубоком унынии, машинально следовал за Горгоном и Оскаром, но этот странный тоннель всё же пробил тонкую щель к его сознанию. В этом месте не было разрухи, пепла, крови — только странная, почти неземная симметрия. Впервые за долгое время он посмотрел на что-то не через призму усталости и боли, а через призму чистого, удивления.
Его взгляд замер на идеально гладкой внутренней поверхности трубы. Искусственная симметрия конструкции, сложная система кольцевых креплений, тонкие проводящие каналы, которых не могло быть в обычном тоннеле, характерные соединения сверхпроводниковых сегментов…
— Мать честная, да это же ускоритель частиц! — выдохнул он.
Горгон лишь победно усмехнулся. Знал, что его товарища выведет из оцепенения лишь нечто подобное.
— Именно. И не какой-нибудь ускоритель, а километровая секция ускорителя частиц с изначальным диаметром почти в триста километров. Одна из крупнейших моделей, когда-либо построенных. А теперь — наш новый источник богатства.
Оскар с недоумением огляделся.
— В смысле? Какие тут могут быть ценности? Это же просто труба.
Горгон покачал головой и медленно провёл рукой по идеально отполированному внутреннему покрытию.
— В этой «трубе» частицы разгоняли до околозвуковых скоростей, сталкивали их в высокоэнергетических режимах, создавая вещества, которые в обычных условиях просто не могут существовать, — произнёс Горгон, проводя ладонью по идеально гладкой стенке ускорителя. — Но здесь речь идёт не просто о коллизиях тяжёлых ионов.
Он медленно повернулся к товарищам, чуть прищурившись.
— В подобных установках получали гипотетические сверхтяжёлые элементы, которые в естественных условиях либо крайне нестабильны, либо распадаются в течение наносекунд. Но в этой модели ускорителя частиц, по всей видимости, применялась особая методика удержания, позволяющая стабилизировать элемент, который на обычной Земле существует лишь в считаных атомах, — астат-223.
Горгон постучал пальцем по массивной секции магнитного контура.
— Проблема астата в его крайней нестабильности. Он находится в области нейтронного дефицита, распадается через несколько часов и практически не встречается в природе. Но здесь использовалась многослойная система магнитных ловушек, комбинированная с лазерным охлаждением и плазменной сепарацией изотопов.
Он указал на сложную решётку сверхпроводниковых катушек.
— Обычно тяжёлые элементы получают при синтезе путём бомбардировки более лёгких ядер, но при этом они сразу же начинают радиоактивный распад. Здесь же, как мы с гильдейскими аналитиками полагаем, применяли резонансную изотопную коррекцию. Частица создавалась в состоянии магнитного захвата, после чего подвергалась ультракоротким лазерным импульсам в терагерцовом диапазоне. Это позволяло временно изменить квантовые энергетические уровни ядра, вводя его в метастабильное состояние.
Марк кивнул, стараясь уловить суть.
— То есть они буквально замораживали его распад?
— В некотором смысле, да. Ключевой момент — удержание изотопа в высоковакуумной камере и поддержание его в состоянии контролируемой когерентности. Благодаря этому ядро не подвергалось каскадной бета- и альфа-декомпозиции. В определённых условиях оно могло сохраняться практически вечно.
Оскар с сомнением покачал головой.
— Ну, допустим, а зачем он нам вообще нужен?
Горгон усмехнулся.
— Астат обладает уникальной гиперполяризуемостью. Его электронные оболочки можно заставить колебаться в узконаправленных резонансных частотах, что делает его идеальным компонентом для создания квантовых гравитационных сенсоров, голографических вычислительных систем и даже источников холодной энергетики. Но главное — его применение в эталонных часах.
Марк нахмурился.
— Ты про атомные часы?
— Именно. Его резонансная частота позволяет создать осциллятор с точностью, превышающей современные для Земных миров стандарты на несколько порядков. Он позволяет миниатюризировать атомные часы до размеров вируса, обеспечивая стабильность измерений на уровне квадриллионных долей секунды. И в Стиксе есть множество организаций, скупающих подобные соединения за любую цену.