— Быстро в пещеру! — заорал Горгон и Оскар, пропихнув рюкзаки в лаз, забрался внутрь.
Марк видел, как заражённые падали один за другим, словно подкошенные. И в отличие от первой с Горгоном встречи, Горгон выщёлкивал тварей по одному, а не обращал их всех одной волной. Видимо, последняя тратит всю силу разом. Марк видел, как огромные твари, способные порвать их одним ударом, валятся также быстро, как и мелкие шустряки. Некоторые твари отвлекались от людей, понимая, что им ничего не светит и принимались за павших собратьев, алчно поглядывая в сторону ускользающей добычи. «Наверное смотрят на нас и так им вкуснее есть мясо убитых сородичей» — пронеслась несвоевременная мысль в голове Марка, когда он уже заполз в узкий лаз каменоломни и подтягивал Горгона за собой. Через одежду он ощущал, как температура Горгона поднялась до сорока градусов. Он потел и не позволял себе лишиться чувств, а мутанты падали уже в нескольких метрах от них.
Марк затянул рычащего Горгона за собой, и тут они услышали настоящий рёв, заглушивший голоса десятков тварей, стекавшихся из метрополитена. Из тоннеля, откуда они пришли, вылетело стремительное тело. В тусклом свете Марк плохо различал очертания зверя, но он был намного больше Голиафа. Мутант явно шёл по их следу и разозлился, когда увидел, что его добычу пытаются съесть более мелкие сородичи, а потому мощным прыжком снёс столпившихся у прорехи в стене заражённых и просунул внутрь свою лапу. Он лишь немного не достала до Горгона. Благо Марк тащил его за собой, и он сам как мог помогал себе руками. Потолок был низок и в нём едва бы поместились два человека. Воздух был спёртым, и Марк чувствовал, как бешено колотится его сердце. Обливаясь потом, он полз, помогая Горгону. Монстр принялся легко откалывать известняковые глыбы, словно это был обыкновенный песок, пробираясь внутрь. Было видно, что эта игра доставляет ему такое же наслаждение, как коту, загнавшему семью мышей. Он рычал и всё время засовывал лапы внутрь, расширяя тоннель.
Подобравшись к Оскару, Марк учуял смердящий запах гнили и, приподняв голову, понял, что проход блокирует распухшее жирное тело мертвеца в рубашке работника метрополитена, застрявшего в узком проходе. Видимо, бедолага сразу залез в пещеру, когда увидел её и там задохнулся, пытаясь протиснуться между узкими стенками. Матерясь, Марк крикнул Горгону, чтобы тот убил уже эту громадину, но бородач, переводя дух, отвечал, что всадил в чудовище всю свою силу, но не достиг тела.
— У гадины щит. Блокирует петрификацию. Урод гранатомётный удар сдюжит, лишь поморщится. У всей элиты это врождённая сила.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — выругался Марк. Оскара же тошнило от вони в тоннеле, но залепленный рот мешал ему, и он, обливаясь потом и слезами, пытался отрезать губы друг от друга, давясь рвотой, чтобы не задохнуться.
Марк понимал, что действовать надо быстро. Сотня килограмм разлагающейся плоти впереди и тысячи килограмм голодной плоти сзади стимулировали мозг работать в авральном режиме.
Подтянув парня к себе, он выхватил у него нож и одним движением рассёк юнцу спаянные губы. После чего его залило фонтаном концентрированной блевотины. Пообещав себе надавать по бошке Горгону за его чрезмерную мудрость в отношении воспитания младшего поколения, Марк протиснул себя вперёд, а Оскару крикнул, чтобы тот следил за тварью и дал Горгону живчика.
Сам же принялся за отвратительную работу. Своим заточенным ножом он начал отрезать голову толстяка. Марк понимал, что от его действий зависит судьба всей команды. Жирный гной обливал руки, стекая под одежду, пробегал холодными жидкими струями по подмышкам и уходил вниз. Элитник позади продолжал раскопки, и потому Марк приложил все усилия, срезая последние мышцы. Из раздутой головы вытекло поразительно много жижи, а смрад был так непередаваем, что разъедал глаза. Вставив нож между позвонков, Марк с хрустом разломил шею толстяка, после чего перерезал последние сухожилия.
Глядя на омерзительную чёрно-синюю голову, он на секунду застыл, поражённый дикостью происходящего. Но оклик Оскара заставил его прийти в себя. Он тут же передал голову юноше и приказал кинуть её подальше в сторону твари, а сам принялся вырезать ребра. Целая волна из перегноя окатила всё его тело, но Марк осточертело рвал и резал тушу, пока крупный кусок грудины не очутился в его руках. Это добро он также передал Оскару, а тот, снова выворачивая желудок, передал всё приходящему в себя Горгону.