Пока Марк лишь смотрел, Горгон подошёл и, удерживая носилки одной рукой, зачерпнул «минерального желе», тут же и проглотив карбонатную супесь, словно то был не шмат пещерных отложений, а сочный пломбир.
Предвосхищая вопрос Марка, старожил пояснил:
— Это считай концентрированный кальций, мне сейчас для роста костей его больше всех надо. Но не боись. Есть его безопасно, потому что в каменоломне живёт колония бактерий, производящих антибиотик. Лунное молоко вбирает все вещества со стен, в том числе и тех бактерий. А если они попадут внутрь, наш иммунитет порвёт их как Тузик грелку.
Марк на этот раз уже не удивился. Он не понимал, откуда в безногом бородаче столько знаний о несвязанных между собой предметах, встречаемых на пути, и столько сил, чтобы это объяснять. Лишь кивнул головой в сторону тёмного штрека. Им ещё идти и идти, и сил говорить у Марка больше не оставалось. Однако всё же через минуту он спросил:
— Почему ты всё время что-то рассказываешь? Вряд ли нам сейчас может помочь болтовня, разве что разгонит скуку.
— Если молча посидишь в этом лабиринте пару часов, то начнёшь слышать звуки, которых тут нет, голоса людей, отсветы фонарей, далёкое эхо. Под землёй у многих крыша едет, а особенно тут, когда известь гасит звуки. Изоляция сенсорики как в бункере миллиардера. Тут надо говорить, чтобы мозг не обманулся в самый неподходящий момент.
— Теперь Марк понимающе кивнул, прибавив бородачу ещё один балл уважения. В словах Горгона всегда был смысл.
Они дошли до развилки. Левый ход шёл строго вниз, являясь последствием не то карста, не то обвала, а правый сужался, заходя наверх, словно стены сдавило друг к другу. Пол от этого тоже окосел, и тащить по нему Оскара было не с руки.
— Тут парня проволочь придётся, я сам с трудом пройду, а ты давай следом, — бросил себе за спину Горгон и стал протискиваться через ход. Марк взялся за носилки с головы и потащил Оскара следом. Ставить ноги под уклон было неудобно. Они то и дело норовили предательски оступиться либо скользнуть к стене. Горгон, как полутарзан, передвигался вперёд, сгребая в охапку тонкие древесные ростки, стараясь не облокачиваться на отсыревший склон, чтобы не упасть. В отличие от Марка, берцы которого были оснащены протекторами, культи бородача были обёрнуты всего лишь несколькими слоями ветхого тряпья. Чудо, что он вообще мог держать равновесие на столь шатком «фундаменте».
Так они шли какое-то время, потом поверхность выровнялась, ход расширился, уходя под уклоном вверх, и, водрузив носилки с Оскаром на свои многострадальные спины, отряд двинулся бодрее. Горгон вёл их так уверенно, словно всегда прогуливался по этим коридорам. Время от времени он окликал Марка. Под ботинками мерно хрустел пещерный лёсс. Порой освещая свод галереи, Марк замечал надписи бродивших здесь когда-то туристов. «Гродно. Семихатовы», «Ф.С. Астана», «Климов Дима, Калинино, 2001», и много других дат, городов и имён пятнали истёсанные древними горняками стены. В углублениях порой были видны пирамидки из камней, а на полу из крошки и грунтовой россыпи были построены песчаные замки.
Они передвигались неспешно и планомерно. Ничего странного или подозрительного в воздухе не ощущалось, интуиция спала, и ноги шаг за шагом торили путь. Горгон шёл впереди, а Марк плёлся за калекой в состоянии полусна. Всё было убаюкивающе тихо и спокойно. Можно сказать, Марк впал в подобие транса и, пройдя очередную развилку, решил прикрыть глаза.
Внезапно его вбило в стену. Вонючая пасть вцепилась ему в горло, и он лишь в последний момент успел прикрыться незащищённой ладонью. С громким хрустом челюсти перегрызли мизинец, и только сейчас Марк, взвыв от боли, осознал, что на него напала тварь. Ошалело шаря по поясу, он вытянул нож и стал бешено кромсать шею напавшего на него мутанта, да так вошёл в раж, что чуть не полоснул руку Горгона, пытавшегося остановить его.
— Стоять! — закричал Горгон так, что мужчина тут же пришёл в себя, — Мёртв он, мёртв. Убил я его. Сразу, как он на тебя напал. Мы уже пришли, десяток метров осталось.
Марк, ничего не понимая, отшатнул от себя залитого кровью заражённого. Он глазел на рослого мужика в зимней одежде, раскрашенной алой и запёкшейся кровью. Из его затылка торчал тесак Горгона. А чёрные глаза конвульсивно трепетали. Переведя взгляд от заражённого на свою руку, он понял, что у него больше нет мизинца. На его месте виднелась рваная рана . Из неё била кровь, а Горгон, оторвав у Марка часть куртки, стал быстро перевязывать её, поправляя сползающий налобник.
— Теперь последний рывок и подлатаем тебя как следует. Вперёд! — Крикнул он и рванул Оскара так, что у парня подлетели ноги.