Перед уходом из лагеря Горгон задержал их на выходе. Он проверил каждую петлю на рюкзаках, затянул стропы на шлемах и убедился, чтобы у всех шнуровка была надёжно зафиксирована. Налобники включили. Часы сверили. Всё лишнее оставили позади — путь предстоял неблизкий, пополнить запасы можно будет нескоро, важен был каждый грамм.
Старожил хлопнул по поясу, на котором красовался отполированный тесак.
— Ну что, готовы? — воодушевляюще обратился он к своим спутникам.
Ответом ему были молчаливые кивки.
Глава 14
Ilānūti maḫrūti ištar libbūšu.
Богов великих потоп устроить склонило их сердце.
— Эпос о Гильгамеше — Таблица XI
Мужчины шли уже около получаса, а картина окружающего мира оставалась неизменна: стены с грубыми зарубками от зубил и кирок, массивные глыбы известняка, разбросанные вдоль пути и неровный пол, усеянный крошкой породы, перемешанной с грязным песком. Свет фонарей выхватывал куски древесины от дубовых свай — влажные, почерневшие от времени. Они служили укреплением для давно разрушившихся перекрытий, теперь же удерживали на себе только память о былых деяниях.
Горгон шёл впереди, его движения были выверенными, как и положено опытному проводнику. Иногда останавливаясь, он проверял грунт перед собой, ощупывал стены, что-то считал и вспоминал. На сводах попадались следы древних натёков — тонких и переливающихся, как перламутровая глазурь. Изредка под ногами попадались пятна коррозии, будто металл и известь слились в одно целое, оставив странный ржавый налёт.
Марк шёл за ним, внимательно всматриваясь в стены. На одном из участков он заметил аккуратные выбоины, расположенные по бокам основного тоннеля. Это были туристические ниши, куда могли ставить указатели, полезные вещи для заплутавших людей или пещерное искусство. В одном из таких карманов Марк увидел красивую каменную пирамидку и скрижаль с выдолбленными надписями.
По себе он знал, что пещерный туризм отчего-то стимулирует творчество. Возможно, это реакция подсознания на отсутствие разнообразия или попытка получить дозу уюта. Скорее всего, и то и другое. Свет налобника осветил ещё одну нишу: на стене были видны едва различимые следы белой краски, перечёркивающей контур красноватой стрелки. Туристический маршрут? Явно старый, следы почти стёрлись временем и влагой, и никто давно не обновлял указатель. Вероятно, раньше его использовали, но потом перестали и пометили маршрут как закрытый. Тут же была и более свежая стрелка, указывающая в противоположный штрек, но Горгон вёл их явно в первый проход.
Оскар двигался последним, обводя фонарём стены и своды. Его внимание привлекли остатки тросов, свисающих куда-то вниз. Металл заржавел, но крепления выглядели достаточно мощными, чтобы выдерживать человека. На трос было повязано множество ленточек и засохших полевых цветов. Видимо, кто-то сорвался в этом месте, а трос не сняли и спустя время он превратился в чей-то памятник. А может, этот трос был для путников реликвией, дарующей удачу? Подойдя ближе, Оскар под молчаливые взгляды товарищей достал из кармана резинку для волос и повязал её на один из канатов.
В одном месте их путь пересёкся с чем-то неожиданным: глубокая борозда, пролегающая по полу. Она вела к нише в стене, где Марк заметил остатки старого рельсового короба. Он присел, чтобы рассмотреть конструкцию поближе. Это был элемент заброшенной шахтовой техники, вероятно, вагонетки, которой пользовались рабочие. А в нише за коробом лежала сгнившая конструкция из дерева и металла — ящик для инструментов. Полезного там ничего не найти, а вот отсыревшую связку динамита, которая может взорваться от малейшего дуновения ветра, — проще простого. Горные выработки могли разрабатываться столетиями, и неудивительно, если в ответвлении шестнадцатого века неожиданно можно встретить более совершенные инструменты из восемнадцатого.
Тоннель заканчивался залом, в центре которого громоздились остатки провалившегося перекрытия. Ствол шахты явно был заблокирован ещё в середине прошлого века: груды железобетона перемешались с камнем, а сквозь трещины пробивались корни, принесённые сюда влажным потоком грунтовых вод. Зал выглядел как место, где давно не ступала нога человека.