— Быстро, быстро открывайте дверь, — крикнул Горгон Оскару с Марком, пропуская их вперёд себя. Молодые люди забрались на последнюю платформу, фундамент которой был частью стены, в тот момент, когда в лестницу влетел крупный обломок. Провернувшись в бурлящем водовороте, он окончательно сорвал её с креплений.
Горгон был далеко. Слишком далеко, чтобы достичь спасительных рук, протянутых Оскаром и Марком. Он сумел совершить прыжок, но не долетел до протянутых к нему ладоней. Он не допрыгнул до них и упал в беспощадную жадную массу обломков бетонных плит, мусора, смертельных водоворотов и страшных течений, уничтожающих даже самые крепкие тела заражённых...
Перед глазами бородача пронеслось воспоминание. Это произошло, когда он ещё только учился умозрительному прицеливанию дара. Для этого он искал пустышей, тех, что сумел бы одолеть и в рукопашной.
Он стоял на опушке леса. Недалеко находился посёлок, в котором лишь недавно проходила весёлая свадьба. Каждый раз тот кластер грузился в разгар бракосочетания, и гомон сборища не оставлял ни одному гостю шанса на выживание, притягивая всех окрестных заражённых.
Перед ним стояла недавно обращённая молодая девушка в развевающемся белом платье. На ногах у неё были туфли на высоких каблуках, а руки заботливо покрывали кружевные митенки, из-под которых выглядывали милые пальчики. Волосы на её голове были аккуратно убраны в греческий венок с высоким подъёмом. Он целился по мозжечку, чтобы в первую очередь отключить координацию движений, но в момент использования дара порыв ветра выбил один из локонов, повязанных красной лентой, и его взгляд рефлекторно, на долю мгновения ухватил его, из-за чего Горгон промахнулся с прицельной петрификацией. Венок волос и летящий на ветру локон окаменели, превратившись в одно из самых детальных изваяний, которое не смог бы сотворить ни один человек.
Заражённая, казалось, не заметила этого и, припадая на сломанную ногу, побрела к вкусному старику, седину которого только-только стали сменять крепкие чёрные волосы. За ней волочилась заляпанная кровью свадебная туфелька с сорванным каблучком, и уж второй раз Горгон себе отвлечься не дал.
Прикинул, где окажется голова заражённой и, сосредоточив взор, он активировал дар. Второй раз тоже был неудачным. Окаменел левый глаз и часть переносицы. Выругавшись, Горгон поднял арбалет, взвёл его на цель и, бросив в правый, живой глаз стальной болт, насквозь пробил череп. Заражённая девушка упала, а её венок рассыпался каменной крошкой.
Эта история произошла так давно, словно происходила не с Горгоном, а с кем-то из другой жизни. Однако он помнил её так хорошо, будто это было вчера. С тех пор многое изменилось: его дар стал сильнее, граней стало больше, а самое главное - он узнал себя и стал единым со своим даром.
Горгон сразу понял, что не сумеет без ног набрать нужную высоту, что протянутые молодыми людьми руки сожмут лишь мокрый воздух. Но всё же он прыгнул, прыгнул прямиком к ближайшей стене, как пушечное ядро, головой с задранным наверх подбородком. И в момент, когда его борода соприкоснулась с холодным бетоном, он вложил в удар всю свою мощь.
Борода за долю секунды обратилась в камень, который взорвался обильным ростом на каждом из волосков, сливаясь с бетоном в неделимую массу. Обломки лестницы ещё сыпались в воду, а Горгон болтался над пропастью, держась могучими руками за свежеобразованный каменный нарост. Лишь его окаменевшая борода, спаявшаяся со стеной, отделяла его от неминуемой смерти.
Он использовал сразу несколько граней, что умели далеко не все иммунные, кого он знал. Базовая петрификация обратила каждый волосок в гранит, эпитаксия — грань, отвечающая за разрастание структур, увеличила объём каменной массы в несколько раз, а диффузионная грань позволила осуществить слияние кристаллов каменной бороды с армированным бетоном так, словно они всегда были одним целым.
Горгон хрипел и сипел, пытаясь не кричать и привести себя в спокойствие. Руки старожила хоть и были крепкими и выносливыми, но предательски потливыми. Поэтому, перехватившись крепкими дублёными пальцами за более удобные неровности, он почувствовал себя спокойней. Однако даже так, мало какой скалолаз мог бы провисеть на одних пальцах больше пяти минут.
— Спускайте верёвку! — крикнул он Марку и Оскару, для которых с момента неудачного, как им казалось, прыжка Горгона не прошло и секунды.
Оскар растерянно осмотрелся в поисках своего рюкзака, но, вспомнив, что бросил его в момент, когда случился первый пробой в стене, выругался и ударил в металлическую дверь кулаком.