Когда в стене образовался сквозной путь, Горгон кивнул на него, призывая мужчин ползти вперёд. Сдерживая боль в обмороженных конечностях, они медленно стали проползать в довольно узкий тоннель. В прошлый раз Горгон вырабатывал проход, по которому можно было идти, и странно, что сейчас он решил сделать пробой, по которому в полный рост может пройти лишь годовалый младенец.
Кряхтя и беззвучно матеря старожила за порцию бессмысленных издевательств, Марк выбрался наружу и, скрипя зубами, опираясь на руки, встал в полный рост. Отошёл от отверстия, чтобы дать пролезть Оскару. Фонаря у него не было, и поэтому он ждал Горгона, трясясь от холода и усталости, полностью полагаясь на слух. В тёмном помещении было тепло и тихо.
Оскару было ещё тяжелее, и потому он даже не стал вставать. Отполз и, кажется, сразу провалился в сон.
В это время из лаза выбрался и сам старожил, после чего стал расталкивать Оскара, выводя того из коматозного состояния.
— Позже отлежишься, надо дыру закрыть. Марк, помогай, будешь держать, — произнёс Горгон.
— Чего надо? — раздражённо проговорил Оскар, оттого что уже начал проваливаться в сон.
— Ложись головой к лазу, потом можешь засыпать.
Скрипя от болей в обмороженном теле, Оскар, ничего не спрашивая, развернулся головой к лазу, через который они проникли внутрь.
Положив фонарь так, чтобы удобно осветить стену, Горгон снял шапку с головы парня и, взяв его волосы, стал примеривать их к отверстию в стене.
— Что происходит? — превозмогая боль, вымолвил Оскар
— Хватает! — с радостью произнёс Горгон, после чего попросил Марка прижать часть волос к стене, и пояснил:
— Твоей шевелюрой проход закроем. Лежи спокойно, не шевелись, чтобы я тебе полголовы случайно в камень не обратил.
Оскар ничего не ответил и как был, так и остался на месте.
Минут двадцать ждали, когда можно будет активировать дар, после чего Горгон и Марк приладили волосы к стене, и Бородач стал действовать. Вся шевелюра молодого человека окаменела. Тонкие нити каменных волос продолжали утолщаться, сливаясь между собой. Молекулы камня беспрепятственно проникали друг в друга, образуя крепчайшую массу. Когда Горгон перестал, то сел, чтобы отдышаться.
— Здоровенная вышла заплатка, надёжная. Только лотерейщик и мутанты выше сумеют проломить, но поди с аршином в плечах по узкому тоннелю доберись до неё!
Через минуту, взяв острый нож, он сноровисто отрезал волосы Оскара, уходящие в камень, схватил фонарь и пошёл куда-то во тьму.
Горгон поднялся на свои культи, после чего двинулся во мглу. Марк хотел было спросить его... Хотя нет, не хотел. Сейчас он сопротивлялся усталости и желал лишь отдохнуть, но держался, понимая, что надо понять, где они и как действовать дальше.
Спустя несколько секунд, Горгон, словно прожектором, подсветил своё лицо и торжественным шёпотом, будто стал театральным конферансье, объявил:
— Господа, встречайте единственный и неповторимый на ближайшие полсотни Приграничных кластеров, великий и прекрасный стаб-тройник, — после чего щёлкнул настенным переключателем, и лицо теряющего концентрацию Марка озарило уютным, ласковым светом.
Глава 19
Ina pūši illūšu, ina ṭēmû ilūtšu.
С грязным он разлучился, чистым он облачился.
— Эпос о Гильгамеше — Таблица VI
Пробудившись, мужчина не сразу вспомнил, где находится, а потому попытался резко принять сидячее положение. В ответ мышцы тела заныли, нехотя пробуждаясь от непривычной подвижности. Слегка кружилась голова, по капельничным трубкам, прикреплённым к его руке, мутно-жёлтый и зелёный растворы тянулись, медленно заполняя вены. Один из проводов, соединённых с капельницей, вёл к монитору, отслеживающему пульс, а другой — к сенсору, фиксирующему уровень кислорода в крови. Многочисленные трубочки с тонкими иглами были соединены с катетерами, вогнанными под кожу, и, кажется, фиксировали малейшее изменение в самочувствии пациента.
Он понял, что был накрыт больничным одеялом: лёгким и почти невесомым. От материи распространялся слабый запах дезинфицирующих средств, который смешивался с едким ароматом горьких лекарств. На руках и ногах ниже колен были намотаны бинты, плотно охватывающие травмированные участки, а сами конечности, ввиду продолжительной неактивности, даже не сгибались.
Прищурив глаза, Марк заметил, что кое-где на коже были заметны серьёзные обморожения — пятна с тёмно-синим оттенком, а также гематомы, синяки и порезы, которые только начинали заживать и ещё сильно выделялись на усталом обескровленном теле. Однако, несмотря на боль и слабость, в целом он чувствовал себя лучше.