Марк кивнул и продолжил работать.
Спустя время, Горгон сообщил, что ещё одно применение инсоматоза и они смогут пройти наружу. Поэтому сначала он создаст лишь пространство для глаз. Нужно осмотреть, с чем им придётся иметь дело.
Спустя мгновение на уровне головы появилось смотровое окно. Фонарём туда никто не светил, линза подсвечивала контуры окружения и рельефа, а потому Марк заглянул внутрь и увидел примерно то, что и представлял: длинный просторный тоннель, заворачивающий влево на пределе видимости.
Как только Марк перевёл взгляд на странное тёмное пятно метрах в десяти от него, Эйка тут же подсветила его на дисплее, выделяя тонкой пульсирующей рамкой.
— Кровь, — сообщила она непривычно серьёзным тоном. — Достаточно свежая.
Марк слегка нахмурился, но молча дал понять, что слушает дальше.
— Тепловой след. Даже после полной коагуляции кровь по-другому проводит тепло, и эта разница заметна в инфракрасном диапазоне.
Марк кивнул, прищурившись, чтобы рассмотреть следы. Картинка приблизилась, повинуясь его намерениям, и теперь мужчина точно видел следы битвы. В свою очередь, обрывков тел или иных останков картина не содержала.
— Сколько времени прошло? — показал он, используя язык жестов.
— От десяти до пятнадцати часов. С поправкой на влажность воздуха и температуру, думаю, ближе к пятнадцати, — ответил ему Горгон.
Он оглядел весь тоннель в целом и сделал вывод.
— Кто-то был здесь совсем недавно и стоит оставаться осторожными.
Горгон тоже глянул в отверстие и, закатив глаза, глубоко втянул носом воздух, отчего его усища мелко задрожали.
Смрад шахты был многослойным, тяжёлым, оседающим на нёбе металлическим привкусом.
Первым ему в нос ударил запах разложившейся крови — не свежий, но ещё не прогорклый, с характерными нотами окисленного железа и белковой гнильцой. Он смешивался с сыростью шахты, разбавлялся минеральной пылью, но не терял своей тяжести.
Второй — мускусный, сладковатый запах смертельного стресса, пропитавший воздух. Так пахнет страх в его чистом виде, выброшенный в кровь и впитавшийся в стены.
Где-то в глубине шахты притаилась влажная, едва уловимая тухлая нотка — намёк на разложение, но ещё не трупный смрад, а только его предвестие.
— Тела успели утащить. Повадки развитой твари. Пока неясно, с кем придётся иметь дело. В любом случае нам надо идти вперёд.
Подождав ещё час, пока способность Горгона окончательно не восстановится, старожил применил дар, и троица вышла в промозглую темень рукава соляной шахты.
В чёрно-белом спектре обходная выработка соляных копей выглядела как след работы титана, копавшего себе логово в недрах земли. Длинный, вытянутый проход, изогнутый в лёгком дуговом прогибе, терялся в дымчатом тумане дальних слоёв породы, исчезая в глубине массива.
Стены тоннеля не были гладкими — их покрывал концентрический рельеф, оставленный резцами тоннелепроходческого комплекса. Глубокие дугообразные насечки от дисковых фрез пересекались с более тонкими радиальными полосами от скребков и боковых ножей. В местах, где порода поддавалась с трудом, машина оставила зазубренные кромки и неровные углубления, выбитые ударами роторных долот. В плотных гипсовых участках рельеф выглядел полированным, в более рыхлых — осыпавшимся и неоднородным. Между слоями проявлялись прожилки калийных и магниевых соединений, тянущиеся вдоль борозд, подчёркивая богатую слоистость соляного массива.
Потолок тоннеля, вытянутый во внушительный свод, нёс на себе следы проходки: круговые выемки от секционных резцов, сколы в местах разломов и зоны натёков, где соль под действием влаги сформировала кристальные наплывы. Узкие линейные трещины, протянувшиеся вдоль оси выработки, указывали на зоны ослабления породы, а местами массив выглядел провалившимся, с характерными следами обрушений.
Пол тоннеля был припорошен тончайшей солью, перемешанной с гипсовой пылью. В чёрно-белом спектре она выглядела как плотное пепельное покрытие, скрывающее мельчайшие детали поверхности. В местах, где пыль скапливалась, образовывались размытые волнообразные узоры — следы прохождения техники, движения людей или осевших воздушных потоков.
Воздух дрожал в линзе, из-за высокой влажности создавая лёгкую оптическую рябь, но Эйка по мере возможности старалась убирать подобные оптические флуктуации. В зонах с повышенной фильтрацией воды через породу шахта отражала свет сероватыми блестящими разводами — там соль кристаллизовалась, оседая на стенах чешуйчатыми пластами.