- Опером бы тебя назвал, да это до первого беспредельного стаба. То же самое, что «мусором» назвать или «легавым». Имя и фамилия у тебя не говорящие, даже не придумать ничего. Хм… Будешь в капитанах ходить? – он посмотрел на меня. – Не, длинно слишком. Будешь Кэпом. Если что, то и лишние ассоциации уберем. Держи, - он передал мне удостоверение.
Я посмотрел на собственное фото, гербовую печать, звание, вспомнил власть, которую давала эта бумажка. Похоже, пора было признать, что это все закончилось и возврата к прежней жизни нет. А это, как ни крути, гораздо более кардинальное изменение, чем переезд в Брянскую область.
Остается только попытаться устроиться и здесь, на новом месте. В мире какого-то непонятного Улья.
- Тяжело? – участливо поинтересовался отшельник. – Понимаю, мне тоже не очень было. Знаешь, если хочешь, чтобы все прошло быстрее, брось его в костер.
- Удостоверение? – уточнил я.
- Да. Меньше памяти о прошлой жизни, проще привыкать к новой.
Я закрыл удостоверение, бросил взгляд на герб и глянул в костер. Ментовские привычки отчаянно сопротивлялись, от одной мысли о том, чтобы сжечь документы своими руками все нутро выворачивало. Ломало страшно, но я сделал на собой усилие и швырнул удостоверение в самый центр костра.
Оно раскрылось. Какое-то время бумага сопротивлялась пламени, но быстро сдалась, почернела и стала скручиваться. А я смотрел на свое фото в милицейской форме, которое пожирал огонь, и понимал, то вот он – момент, когда прошлая жизнь стала недоступной, а что делать в новой еще не ясно.
Мог ли я представить полгода назад, что ссылка в Брянскую область закончится именно так? Если б знал, то непременно отказался бы, выбрал какое-нибудь другое место, черт с ним, пусть на Урал, да хоть в Хабаровск. Откуда угодно можно вернуться, но не отсюда, эта ссылка бессрочная.
И обидно стало, аж выть захотелось. Или еще проще, подобрать с земли пистолет, да всадить пулю в свою тупую башку. И ведь сам во всем виноват, как ни крути, даже не свалить ни на кого.
— Что, херово? — участливо поинтересовался Бродяжник. Я только кивнул.
— Бывает. Но стреляться я тебе не дам, имей в виду. Я теперь папа твой крестный, и за тебя, в определенной мере, отвечаю. Нахрен мне крестник-самоубийца? Выше нос, Кэп. И здесь люди живут.
Я лишь кивнул.
- Хватит сопли распускать. Поднимайся и пойдем.
Я попытался неловко встать на костыль, но Бродяжник подошел и помог мне подняться, после чего подхватил весь мой нехитрый скарб, им же и подаренный, после чего повел в сторону уже успевшего зарасти невысокими березками поля. Там тропинка стала спускаться в низину, но мужчина не стал заставлять меня спускаться в балку на одной ноге и велел ждать на дороге, асфальт с которой уже почти сошел.
Дно и стенки скрывала густая трава, и отсюда не было видно, что происходит внизу. Я услышал только, как взревел мотор, а потом мне пришлось отойти в сторону, чтобы уступить дорогу УАЗику.
Это был тот самый «бобик», на котором ездили вчерашние охотники за живым товаром. Вблизи и при дневном свете он выглядел еще хуже, чем ночью: борта и бамперы оказались увиты колючей проволокой, а из крыши торчали колья. Кое-где, были видны пятна ржавчины и засохшей крови. А так как принадлежала машина не фанатам «Безумного Макса», было ясно, что тачку никто не фактурил, и все «украшения» имеют чисто утилитарное значение.
- А нам не опасно на угнанной тачке гонять? – спросил я у Бродяжника, когда он открыл мне пассажирскую дверь.
- Опасно. Но пешком сейчас еще опаснее. Мы на Внешке, тут беспилотники постоянно шныряют, и стреляют они по всему, что движется. Особенно — по машинам. Но у Полковника с ними договор, поэтому в машинах этих маячок стоит. Наткнуться на муров мы, конечно, можем, как и на самих внешников, но это еще бабушка надвое сказала. А вот с дронами повстречаемся со стопроцентной вероятностью. Так что забирайся устраивайся поудобнее, да поехали.
- Ну сказал, поудобнее, - пробормотал я. – В «бобик» со сломанной ногой, да еще и поудобнее.
- Да, ты прав, надо было ее вообще отрезать, - мой спаситель говорил с таким серьезным лицом, что я даже не понял, шутка это была или нет. Он наклонился, щелкнул чем-то и отодвинул сиденье. Я даже не знал, что в «бобике» так можно.
С погрузкой в УАЗ получилась целая эпопея, но ни одного цензурного слова, чтобы описать это, я подобрать, пожалуй, не смогу. Устроившись более-менее комфортно, я пристегнул ремень безопасности и захлопнул дверцу. Бродяжник тронул машину, и мы поехали на запад, а поднимающееся над Ульем солнце светило нам в спины.