Любой прицельный выстрел в нашу сторону и, привет, Вемин, привет, Дегтярёв! Благо мы не стояли или бежали, а лежали на мостовой, но это небольшая фора, совсем небольшая. Не знаю, что стукнуло мне в голову, может инстинкт или наитие, но я, задействовав остатки энергии, сотворил наших двойников, заставил их подняться и броситься в сторону.
Сил хватило ещё на небольшую пылевую завесу, укрывшую нас. Пока двойники бежали, а по ним стреляли, я подскочил с земли, забросил себе на спину железный щит, что всё время держал в левой руке, выставив перед собой, и, сделав два шага, ухватил за ворот кителя Вемина. Он оказался легче меня или, может, мне так показалось? Одним рывком я поставил его на ноги и заставил бежать за собой. Мы успели буквально в последний момент заскочить в здание.
Наши двойники, расстрелянные два десятка раз, медленно стали растворяться, когда мы успели укрыться внутри казармы. И всё равно, мне в спину попало несколько пуль, отозвавшись звоном бронированной стали и тяжёлым ударом, и если Вемин вбежал в здание, то я практически в него влетел, потеряв опору под ногами за счёт энергии удара пойманных железным щитом пуль.
Грохнувшись на пол, я не успел толком подставить руки и разбил себе лицо. Хлынула кровь из носа, мигом залив всё и окрасив пол, на котором я лежал, цепочкой кровавых капель. Доктор Преображенский находился где-то рядом, потому как он почти сразу вбежал в ту комнату, куда нас отвели, и стал внимательно нас осматривать.
Вемин оказался цел и невредим, только запачкался немного, а у меня болела спина и разбитый нос. Мелочи, в общем-то.
— Вы молодцы! — сказал доктор, вытирая мне кровь с лица.
Мне сказать в ответ оказалось нечего, я выложился полностью, как и Вемин. А Вемин сидел сейчас на стуле, безучастно смотря прямо перед собой и поглощая один за другим энергетические батончики, выданные ему доктором. Вскоре, вслед за батончиками пошли в ход и флаконы с чистым эфиром, хотя я подозреваю, что ему не эфир сейчас требовался, а скорее, настойка це два аж пять о аж, но это моё мнение. Как только кровь перестала течь, доктор вновь переключился на Вемина, и внезапно перед нами возник барон Первых.
— Отличная работа! — прокомментировал он наш выход.
— Почему нет до сих пор штурма? — поднял я на него глаза.
— Потому что ждут воздушного налёта дирижаблей и их бомбардировки крепости, с последующей высадкой на крышу штурмового отряда. Одни мы не сможем быстро взять крепость. Ваш удар не пройдёт даром, поверь мне. Вемина мы отправим обратно, он своё дело сделал и больше не нужен. Доктору в боевых порядках самое место, потому что его обязанность лечить людей. А нам с тобой, молодой барон, только ещё предстоит поработать.
Я хмыкнул, оглядел свой истерзанный огнём китель, кинул взгляд на железный щит, что не бросил и принёс с собой. На щите виднелись выемки от ударов крупнокалиберных пуль.
— Мне кажется, что я успел поработать за всех.
— Почти, но твоя цель — защита всех нас. Вемин уже больше ни на что не способен, и он уйдёт, а мы с доктором остаёмся, значит, и ты с нами. Иначе, кто нас прикроет щитом?
— У меня энергия закончилась.
— А ты не торопись, восстанавливай её потихоньку, всё равно штурм чуть позже начнётся, да мы на штурме и не нужны, мы пойдём после него искать тех, кто спрятался по подвалам да по норам.
— Других решений нет? — поднял я на Первых глаза.
— Без тебя, к сожалению, нет. Бродить по подвалам — то ещё удовольствие, там выстрел из-за угла может оказаться и неожиданным, и подлым, являясь одновременно при этом абсолютно нормальным, а нам нужно главарей поймать, иначе упустим. Затаятся и уйдут.
Я понял, что спорить бесполезно, и за меня всё уже решили.
— Хорошо, буду восстанавливаться.
Доктор вскоре ушёл, уводя с собой раненых и Вемина, а я поднялся на один этаж вверх и, осторожно приблизившись к окну, стал смотреть из него на крепость. Шла обычная перестрелка, более частая с нашей стороны и редкая с противоположной. Развороченные в центре крепости главные ворота зияли немым укором своим разрушителям, но я не испытывал никаких отрицательных чувств в связи с этим.
Дело рук Вемина мне нравилось, удивляло, что он ушёл, а я остался, тем более, он усиленно восстанавливал свой дар зачем-то. Мне вообще показалось, что он врал о том, что больше не сможет, всё он сможет, если захочет.