Катер постепенно набирал ход, торопясь скорее уйти прочь от берега и гранат. Поднятые гранатами столбы воды не позволили увидеть команде катера, как на берегу вдруг поднялся коренастый крепыш и, умостив на плечо какую-то трубу, нажал на спуск. Труба вздрогнула от выстрела и выпустила из себя сгусток огня, похожий на давешний плазменный шар Вемина.
Шар, выйдя из трубы, устремился в сторону катера и через пару секунд врезался в него, разорвавшись с оглушительным грохотом и выплеснув изнутри жгучее пламя. Освобождённый от инфернальной оболочки огонь охватил все надстройки корабля, и тот запылал, разгораясь с каждой секундой. С громким треском огонь подбирался к двигателю катера, пока не проник в него, и торжествующе зарычал, пожирая дизельное топливо.
Прошло несколько мгновений, и к небу поднялся чёрный жирный дым, сквозь который ярко взвилось пламя. Тут же произошла вспышка, а чуть позже до нас донёсся хлопок взрыва, разорвавшего пополам хлипкий катер. Все, кто находились на его борту, сгорели заживо, лишь некоторые успели броситься в воду, пытаясь спастись от смерти на берегу. Добравшихся до суши осталось всего трое, и все они оказались с ожогами, несовместимыми с жизнью.
Как бы там ни было, их успели допросить, я же не вмешивался больше ни во что, а просто ждал, когда всё это окончится. Болела голова от перенапряжения, болела щека и рука, получившие по осколку. Однако ждать пришлось долго, день клонился к закату, постепенно начало темнеть. Катер давно потонул, забрав с собой кучу тел, которые ещё предстояло поднять вместе с судном и опознать, но это уже не моё дело.
Когда совсем стемнело, мы вернулись в крепость, где я заночевал в одной из предоставленных для этого комнат, вместе с частью команды. А с утра за нами пришёл пароход и забрал в Павлоград, чтобы доставить в место расположения полка.
Прибыв на склад, я сдал винтовку, выдержав при этом долгое и весьма нужное ворчание начальника артвооружения полка, который придирчиво осмотрел оружие. От дальнейших расспросов и привлечения к материальной ответственности за порчу военного имущества меня спасло только то, что я вернул винтовку целой. Да, она оказалась грязной и потёртой, в нескольких местах сильно поцарапанной, но в целом оставалась боеспособной.
К тому же, опытный образец требовал скорее о себе отзывов, а не прямой целостности. Писать я не мог из-за раненой руки, пришлось диктовать текст писарю, что даже лучше для отчётности оказалось. Я описал, как работала винтовка при стрельбе, указав все выявленные недостатки и обратив внимание на положительные моменты. Да, она оказалась неплохой, хотя конструктивно я бы её улучшил, что и надиктовал писарю, а тот скрупулёзно всё записал.
Закончив с винтовкой, я сдал обмундирование на склад, переодевшись в свою одежду, сохранённую в каптёрке, и отправился в Павлоград. И вновь меня ждал госпиталь, в который уже раз. В целом же, я полностью выполнил свою задачу: никто из моей команды не погиб, а казаки Улагая, выбравшись из подвалов, уже фактически не требовали моей защиты, в дальнейшем никто из них серьезно не пострадал, отделались только тремя ранеными. Наверное, мне всё же повезло.
В госпиталь я отправился на военном грузовике. Восстание окончательно подавили, да оно оставалось уже только в Кроншлоте, и город встретил нас кардинальной уборкой: дворники и специально нанятые строительные рабочие расчищали завалы, разбирали баррикады и приводили в божеский вид захламленные в ходе восстания улицы.
Правда, не всё оставалось хорошо, ведь хоть Кроншлот вчера пал, а империя выстояла, но война с манчжурами ещё продолжалась. Впереди у империи намечались новые испытания, а мне бы хотелось просто спокойно доучиться. Тем временем мы доехали до города, я слез с грузовика, вместе с доктором и капитаном Первых.
— Тебе куда? — спросил меня капитан.
— В общежитие поеду.
— Какое общежитие, сначала в госпиталь, раны хоть и несерьёзные, но необходима качественная перевязка, да и потом приходить нужно.
— Я отвезу его в госпиталь сам, — вмешался в наш разговор доктор Преображенский.
— Как скажете, а я на доклад поеду, расскажу и опишу в подробностях, как всё произошло. Вы, доктор, молодец и здорово нам помогли, а что касается вас, Фёдор, то я даже не знаю, что и сказать, поэтому просто опишу, как есть, в своём докладе. А наверху решат.
— Спасибо! — сказал я и крепко пожал руку барону, только пожал не правой, а левой, правая ещё болела, да и неудобно пожимать руку перебинтованной ладонью.
— Всё, езжайте в госпиталь, лечитесь, да и доктору пора отдохнуть и помогать новым пациентам, их, к сожалению, будет ещё очень много.