Шквальный огонь из револьверов принёс свои кровавые плоды: одна из пуль рикошетом попала графу в бок, ранив его в очередной раз, благо рана оказалась неглубокой из-за того, что пуля попала в него уже на излёте.
Кривясь от боли, граф выковырял из раны пулю, чуть ли не теряя сознание и стараясь не выдать свою боль, но всё же не смог сдержать болезненный стон, который услышала графиня. Она попыталась выбраться из шкафа, но он заставил её спрятаться обратно.
Уже в конце всей этой драмы он передал ей револьвер со словами.
— Наташа, я сделал всё, что мог, а ты, как жена офицера, знаешь, что с ним делать. Убей хотя бы одного, а потом лучше застрелись. А я приму последний бой у тебя под ногами, дорогая, как и положено дворянину и офицеру, с оружием в руках и лицом к врагу.
Сказав эти слова, граф сел в мягкое кожаное кресло, что стояло возле их кровати и напротив шкафа, выставил длинный ствол револьвера в сторону двери и стал терпеливо ждать конца. Графиня лишь успела задать ему последний вопрос.
— А что будет с Женевьевой? Они ведь с ней могут сделать, всё, что захотят⁈
Граф помедлил, прислушиваясь к себе, потом ответил.
— Дорогая, ты же умеешь чувствовать? Мне кажется, с ней будет всё хорошо, ты же слышала выстрелы в том крыле особняка, где находится её спальня?
— Да, это могла быть охрана.
— Не думаю, я верю в этого юношу, у него слишком сильная мотивация, которая не даст погибнуть ни ему, ни его любви.
— А нас, нас он спасёт?
— Нас он может и не успеть спасти, а вот её он спасёт точно. Я правильно сделал, что разрешил ему жениться на Женевьеве, она не пропадёт за ним, даже если наша империя погибнет. Такие люди выживут где угодно и всегда пойдут вперёд, не страшась ничего.
— Жаль, что мы этого никогда не узнаем.
— Светает, дорогая, светает. Прячься! — и граф вновь стал смотреть на дверь, контролируя последующие события, проигнорировав последние слова супруги.
Внезапно где-то далеко послышалась ожесточённая стрельба, которая быстро стихла, затем повисла пауза, взрыв бомбы, вновь пауза и, распахнув двери, в комнату вломились бандиты.
Граф давно уже держал револьвер не на весу, а возле пояса, устав держать такую тяжесть, поэтому выстрелил первый раз от живота. Он успел сделать три подряд выстрела, когда получил ответный, который сбросил его на пол. Он уже не слышал, как гремели другие выстрелы, как бежали выжившие, он просто потерял сознание, быстро и надолго.
Когда я добрался, наконец, до спальни графа, то мне открылась следующая картина. Перед спальней стояли, заняв разные позиции, пять человек. Двое штурмовали саму спальню, один всеми командовал и стоял поодаль, и двое перекрывали входы. Последние метры я уже бежал, слыша ожесточённую пальбу и особо не опасаясь, что в этом грохоте кто-то услышит мои шаги. За несколько секунд до своего появления я поднял щит, чтобы защититься от пуль, чем не оставил врагам ни одного шанса.
Меня заметили, но слишком поздно, почти не целясь, я нажал на спусковой крючок и всадил две пули в первого, затем переместил пистолет в сторону главаря, но тот успел среагировать и бросился на пол, начав стрелять в меня из маузера.
Пули, влетев в щит, стали вязнуть в нём, ослабляя защиту, тут же к стрельбе подключился анархист, что стоял напротив, охраняя второй выход, я сместился вправо и начал стрелять сначала в него, затратив три патрона, затем сразу же переместил пистолет в сторону главаря, лежащего на полу с маузером.
Он видимо надеялся на то, что у меня закончатся патроны, но напрасно, полный магазин как раз позволял мне настреляться вволю. Выстрел, выстрел, выстрел, наша дуэль длилась мгновения, в ходе которых главарь катался по полу, как балласт на борту корабля во время шторма.
Поймал я его в точный прицел двумя выстрелами, сначала ранив в ногу, а потом, когда он закрутился от боли, в грудь. Не тратя больше на него время, я ринулся в сторону открытой спальни.
Патроны маузера, как и сам пистолет главаря, оказались очень мощные, сил на поддержание защиты я истратил много, и сейчас всё решала быстрота: или я, или они. Заскочив в спальню, я увидел распластанного на полу анархиста в луже крови, и заметил лежавшего в кресле старого графа, за которым стоял другой анархист и целился в меня в упор.
Мы выстрелили одновременно, вернее, у бандита получилось выстрелить немного раньше меня, и на этот раз я чуть не пропустил удар, так как пистолет, из которого стрелял этот анархист, оказался неизвестной мне модификации и явно лучше моего.