Оставив всех боевиков на лестнице, чтобы держать в напряжении студента, и не став брать никого с собой, он отправился по обходной лестнице на третий этаж, к спальне графа, довершать начатое дело. План здания у него плотно сидел в голове и, относительно быстро добравшись до запасной лестницы, Твэлв быстро поднялся по ней на третий этаж и бросился в нужную сторону.
Спальня графа оказалась открыта, перед ней лежали трупы расстрелянных боевиков, здесь же лежал и мастер, кто из них точно ещё мог оказаться жив, Твэлв разбираться не стал, а сразу зашёл в спальню, откуда слышались причитания графини.
Его взгляду открылась следующая картина: на постели лежал тяжелораненый граф, возле которого хлопотала графиня, пытаясь оказать первую медицинскую помощь. Она не успела правильно среагировать на появление неожиданного посетителя и теперь просто застыла, глядя на него.
— Мёртв? — уточнил у неё Твэлв.
Графиня хотела что-то ответить, но не в силах оказалась сказать ни ложь, ни правду. Твэлв и сам всё прекрасно понял.
— Видимо, нет, хотя раны тяжелы, но ничего, избавим же его от мучений, сударыня, — и он наставил револьвер на лежащего графа, целясь тому в голову и наслаждаясь самим моментом своей власти.
— Мама! — внезапно послышался от двери девичий голос, Твэлв резко обернулся и выстрелил, не целясь.
Девушку спасло только то, что она успела увидеть спину чужого человека и отпрянула назад, пуля скользнула по её виску, одновременно оглушив и порвав тонкую кожу.
Женевьева пошатнулась, её левая нога неловко подвернулась, и девушка упала навзничь на толстую и пушистую ковровую дорожку, что устилала пол перед спальней графа. По её виску стала обильно сочиться кровь, и Твэлв понял, что попал точно!
— Женя!!! — вне себя закричала графиня и, схватив лежащий возле неё короткоствольный револьвер, начала стрелять.
Твэлв успел выстрелить в ответ, попал в руку графини, но получил три пули подряд в живот, схватился за него и медленно свалился на пол, зажимая раны ладонью. Графиня охнула, выронила револьвер, попыталась встать, голова её закружилась, и она упала на постель, неловко подвернув под себя раненую руку. Простынь тут же окрасилась красным.
Я услышал позади себя сначала выстрел, а потом отчаянный женский крик: «Женя!».
— Что? — обернулся я назад и услышал, как часто захлопал выстрелами мелкокалиберный револьвер. В этот момент я всё понял, а поняв, во мне что-то перевернулось, вне себя от ужаса я бросился бежать к спальне графа, надеясь успеть, и уже подбегая, понял, что не успел. Прямо возле входа в спальню лежала Женевьева, вытянувшись во весь свой рост, а по её виску медленно скатывалась тягучими каплями алая кровь.
Во мне что-то подломилось и, бросившись внутрь спальни, я увидел стоящего на коленях боевика, два выстрела в упор разорвали ему голову в клочья, забрызгав мозгами стены и постель, на которой лежал граф, по-прежнему без сознания, и графиня у него в ногах. Под ней уже расплывалось кровавое пятно.
— Нет! Нет!!! — закричал я вне себя от ужаса — Женевьева! Женя, Женечка, любимая, дорогая, единственная, — кричал я вне себя, бросаясь назад к девушке, и упав перед её телом на колени, зарыдал.
— Женя, Женя, Женя! — тормошил я её, заливая слезами бледное лицо, но девушка, пребывая без сознания, не отвечала мне и не реагировала на прикосновения моей руки.
Приложив руку к её лицу, я почувствовал на ладоне её кровь и обезумел. Во мне откуда-то изнутри вдруг поднялась тёмная, чёрная, как смоль, волна гнева, тяжелого, убийственного, яркого, испепеляющего всё на своём пути.
— Ну, сейчас, сволочи, я вам покажу, как умею ненавидеть!
Первым своё получил лежащий без сознания, но ещё живой главарь, ему досталась всего лишь пуля, а вот остальным пришлось гораздо хуже. Я вернулся к лестнице и, преобразовав свой щит, стал бить им, как будто всегда так делал.
Тяжёлые, кроваво-красные болты собирались в его центре и, отрываясь, устремлялись к врагу, а попав, разрывали тело надвое, либо раскрывая его наружу, либо вырывая огромную дыру в том месте, куда попадали. Наверное, в тот момент я выглядел очень страшно, не знаю и очень плохо помню, что делал.
Я уничтожил всех, кто находился на лестнице, спустился во двор и нашёл оставшихся террористов. Уничтожив их, я заканчивал прочёсывание особняка, когда приехали жандармы, затем полиция, после них военные, и я, кажется, не разобравшись, чуть не убил кого-то из них. Но к тому времени мои силы уже находились на исходе и, использовав все резервы организма, я перестал нападать.