Все изменилось. С той ночи на даче я перестал себя понимать. Что тогда, в моменте, когда готов был ее прямо там трахнуть, что в ду́ше с Риро. Заниматься сексом с одной, а представлять другую — тот еще аттракцион.
Либо любишь, либо нет…
Поворачиваю голову. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому я прекрасно вижу Алёнкины очертания. Да и ночь сегодня, как назло, не такая уж темная.
Зачем она спросила?
— Отвези меня домой. Пожалуйста.
Тихий Алёнин голос отзывается мурашками по телу. Это что-то новенькое, если честно.
— Отвезу. Дай мне пять минут.
Тянусь к бардачку, где у отца сто процентов валяются сигареты.
Задеваю локтем Алёнкино колено. Она вздрагивает, сам тоже напрягаюсь. Чувствую себя тупорылым подростком, который впервые девочки коснулся. Тогда, чтобы член встал, тоже большего не требовалось.
Именно это и напрягает. Реакции.
Я на нее ведусь и уже который день из башки не могу выбросить. Вставляет просто от Алёнкиного присутствия. И это проблема. Глобальная. Примитивная интрижка — это одно, а заявка на чувства — совсем другое...
— Извини.
Все-таки достаю пачку. Зажимаю сигарету зубами, прикуриваю, включаю зажигание и открываю окно.
Салон обдает тусклым светом с приборки. Тут же цепляюсь за Алёнку глазами. Она подтянула колени к груди и скинула туфли, пристроив пятки на край сиденья. Это почему-то тоже отзывается, как-то до примитива уютно.
— Поделишься? — смотрит на мои пальцы, в которых зажата сигарета.
— Держи, — отдаю ей пачку, щелкаю зажигалкой.
Алёна подается чуть ближе, чтобы прикурить. Дотрагивается до моей руки, и я чувствую, как дрожат ее пальцы. Она нервничает, а у меня член колом.
Видимо, не все люди из обезьян превратились в человека. Я, похоже, яркий этому пример. Как примат себя веду. Стоит нам друг друга коснуться, и в башке только один инстинкт остается — к размножению.
Курим молча. Алёна несколько раз тяжело вздыхает, но больше не плачет. Хотя к женским слезам у меня давно иммунитет. РиРо импульсивная, истерики закатывает часто.
Мажу по Алёнке взглядом и в сотый раз себя спрашиваю: «Зачем я к ней приехал?»
К ней же. До Вади мне сегодня дела не было, плюс я знал, что он с Маринкой зависать будет.
Дружеский визит отпадает. Зато валяющиеся сзади цветы покоя не дают. Давно бы уже их вышвырнул, если бы это не выглядело так по-идиотски.
Выпускаю дым через нос, откидываюсь затылком на подголовник, прикрываю глаза и считаю до десяти, чтобы собрать мысли в кучу.
Прокручиваю в башке все, что Алёна мне говорила. Когда она успела влюбиться? Она четко это дала понять. Когда это произошло и почему я не заметил?
А разве мне было до этого дело?
Ночью на даче она просто попалась под руку, как бы мерзко это ни звучало, но я был зол на Каро. Мы поцапались, я психанул. Вадик позвонил, попросил забрать сестру.
Я когда в комнату зашел, сначала ее даже не узнал. Девчонка в розовых платьях с двумя хвостами на голове и шикарная телка, которая передо мной стояла, не могли быть одним и тем же человеком. Просто, блядь, не могли.
Когда понял, что сделал, включился автопилот. Сказать «прости» не получилось. Самому хреново было, хотелось, чтобы и вокруг всем так же было.
Я еще тогда прекрасно слышал, что она говорила, что в любви призналась, но решил проигнорировать, придумать оправдание для этих слов. Алкоголь, проблемы личные, что угодно, лишь бы не остаться с ее словами один на один.
Будь на ее месте другая, послал бы. Трахнул и отшил. Грубо, так, чтобы и близко ко мне больше желания подходить не было.
— Почему ты решила, что влюблена?
Смотрю перед собой и тяну уже чуть ли не фильтр.
Алёна ерзает, стряхивает пепел в окно и немного затравленно на меня посматривает.
— Я так чувствую, как и все люди...
Все, но не я. Я в принципе по жизни мало что чувствую.
— Давно?
Выбрасываю сигарету и наконец набираюсь решимости посмотреть в Алёнкины глаза. Они у нее голубые.