Ри моргает, поджимает губы и впивается в меня заплаканными глазами. Всхлипывает, а потом срывается на плач.
— Прости меня, ладно? Прости. Все, что я говорила, это неправда. Я никогда, ничего... Матвей, ты же не злишься, правда?
Глава 16
Я тогда кивнул. Типа все понял. Типа ей верю и ни в чем не обвиняю. Выяснять отношения с человеком, который вслух рассуждает об убийстве людей, изначально затея гиблая.
Каро всегда была папиной дочкой. Отец ей многое позволял. Она множество раз переходила границы дозволенного обычным людям. Купалась в этой безграничной свободе действий и, судя по всему, уже абсолютно не видит берегов.
Затягиваюсь. Выдыхаю густой дым и наблюдаю, как он медленно распространяется по салону тачки. Так и сижу где-то в пролеске, стремаясь заявиться к родителям домой с такой-то рожей. Если до реакции отца дела мне нет, то вот маму тревожить не хочется. Я, блин, изначально ехал сюда не только ради того, чтобы Алёнку привезти. Мне было необходимо увидеться с мамой. Поддержать.
А теперь?
Сука! Бью кулаками по рулю и чувствую, что задыхаюсь. Штормит не по-детски. Я в каком-то гребаном эмоциональном цунами. Меня вот-вот смоет.
Боковым зрением замечаю порванный браслет. Он валяется там, где сидела Алёнка. Подцепляю тонкую золотую цепочку пальцами. Фокусируюсь на подвеске в форме крохотного сердечка. Оно качается из стороны в сторону, сжимаю все это в кулак. Зажмуриваюсь. Мысли относительно Каро и родителей выключаются по щелчку. Такого раньше не бывало, если честно.
Растягиваю губы в какой-то глупой улыбке. В башке кинолента из кадров Алёнкиных эмоций. Живых. Неподдельных. Она была реально готова броситься отбивать меня от Вади, пока он вколачивал мою башку в асфальт.
Я втянул ее во все это дерьмо, прекрасно зная о последствиях. Долбаный дегенерат. Будто трахнуть некого больше было.
Поджигаю еще одну сигарету. Затягиваюсь.
Было. Но не в сексе фишка. Вообще же не в нем. Меня просто, блин, переклинило. Исаева. Только Исаева, и никто больше. Словно на ней свет клином сошелся. Хотелось просто с ней рядом ошиваться. Поблизости.
И так же сильно не хотелось, чтобы она приезжала на эту долбаную вечеринку. Я предупреждал. Я же…
Выдыхаю дым и бросаю тлеющую сигарету в приоткрытое окно. Ничего бы я не сделал. Остается с этим жить. Все, что с Алёнкой произошло, тоже моя вина. А на фоне всего этого блядского сумасшествия то, что я ее еще и поимел, вообще кажется каким-то запредельным зашкваром.
Упираюсь лбом в руль. Башка трещит. Вадик нормально меня так приложил. В правом ребре боль адская, сидеть в согнутом состоянии практически невозможно, но я специально не разгибаюсь. Терплю. Включаю режим мазохиста, чтобы медленно самоуничтожиться.
Перебираю тонкие звенья браслета подушечками пальцев и хаотично соображаю, что делать дальше. Из номера мы с Каро вышли вдвоем. Я отвез ее к родителям. Выкурил с ее отцом сигару, заверил его, что все у нас хорошо, свадьба состоится, а его дочь просто перебрала шампанского, поэтому ходит с такой кислой миной. Как только убедился, что он мне поверил, сразу свалил. Ри в тот момент уже засунули под капельницу, а меня попросили до завтра ее не беспокоить.
Отличный план. Мне все равно нужно было отвезти Алёнку и заехать к матери. Ей пришли анализы, и, кажется, она совсем не в норме.
Закусываю кулак. Выдыхаю через нос. Засовываю браслет в карман джинсов.
Мысль о том, что с мамой может что-то случиться, размазывает окончательно.
Завожу тачку, трогаюсь с места рывком и еду домой.
Родители как раз сидят в гостиной. О чем-то говорят. Улыбаются даже. Со стороны все выглядит более чем нормально. Никогда не подумаешь, что матери пришли не самые радужные результаты анализов.
Подглядываю за ними издалека. Не могу я здесь с такой рожей появиться. Обхожу дом и падаю на диван в беседке. Впервые за последний год сам пишу отцу. Нервно барабаню пальцами по коленной чашечке.
Отец отвечает не сразу, а когда слышу его голос в трубке, понимаю, что он, наверное, не меньше моего удивлен.
— Выйди в беседку. Я тут.
— Ты приехал? Когда?
— Выйди. Маме лучше меня не видеть…
Отец на мои слова реагирует молчанием и сбрасывает звонок. Минут через пятнадцать подтягивается. Этот его спортик с монограммами «Гуччи»... В глазах от него рябит. Уже по инерции закатываю глаза. Только мой батя может натянуть костюм за пару тысяч баксов с резиновыми калошами.