Афанасий закрывается изнутри на ключ, достает желанный, такой родной и близкий душе флакончик, раскручивает содержимое, чтобы внутри закружилась змейкой воронка, рождающая положительные эмоции и хорошее настроение.
– Настоящий мужик никогда не променяет качественную выпивку и друзей на иные блага, – считает он.Но, это если стоящий, как Афанасий Степанович. Он человек слова и дела. Его портрет всегда висит в ряду передовиков на Доске Почёта. И премии ему приносит.
Правда, ни зарплатой, ни премией, Афанасий Степанович не интересуется. Не мужское это дело – деньги считать. На это у него баба есть, она за него всё получает, сама и решает, как и куда потратить.
У Афанасия другое хобби. Вот оно, искрится малиновой прозрачностью в заветном сосуде. Сегодня брусничная – самая любимая: немного горечи, чуть кислинки, крепость в самый раз.
Глотнёт, подержит во рту, чтобы ощутить всю прелесть букета.
В предвкушении сладостных ощущений изнутри благодарного тела с самого дна желудка поднимается волна тепла, согревая душу, вызывая преждевременное возбуждение и блаженство, которое вот-вот разольётся по всему телу.
Афанасий отрывается от созерцания амброзии, делает глоток, потом ещё и ещё, прислушивается к ощущениям…
Хорошо!
Завинтив пробку, положив флакончик под сердце, Афанасий Степанович откусывает малюсенький кусочек от мускатного орешка, разжёвывает, прыскает в рот из малюсенького импортного флакончика специальный дезодорант для рта: чтобы, ни одна собака не догадалась. Это ему ни к чему. Статус обязывает.
Скоро обед. Забежит как всегда Вера Егоровна, принесёт в судках горячее, завалит духовитыми блюдами весь стол, чекушку коньяка присовокупит.
Это ритуал. Без него никак.
У них ведь любовь, трое детишек: две дочки и сын.
Теперь уже столько и останется.
Слава богу, жена успокоилась: больше не теребит его – давай да давай, ещё одного родим.
Любит она детишек.
Впрочем, он тоже.
Такую и искал. Недаром до тридцати лет не только не женился, даже целоваться себе не позволял. Берёг свою чистоту для любимой.
Вот и сейчас, даже на работе, хоть и прожили вместе двадцать с лишним лет, представляет себе Афанасий Степанович, как вечером уединятся они в своей спаленке, как разложит он её крестиком, раздвинет белые ноженьки…
Афанасий даже вспотел слегка, но в дверь постучали.
Пришлось открывать.
– Такую фантазию паразиты испортили, чтоб им пусто было!
В течение рабочего дня фляжка почти пустела.
Бригадир к вечеру смотрит на мир, закрывая поочерёдно, то один, то другой, глаз, иначе всё вокруг разбегается.
В конце смены Афанасия Степановича артельщики волокли домой, скрывая этот факт от посторонних, для чего приходилось заворачивать его в покрывало.
За оказанную услугу грузчики стабильно, по очереди, получали по бутылке водки.
Учуяв домашние запахи, бригадир обычно просыпался, нащупывал флакон, и опрокидывал в рот остаток.
Эта бутылочка у него всегда под рукой и обычно выручает, не то, что некоторые люди, окружающие его вне семьи. Те всегда готовы предать и продать.
Слава богу, семья у него замечательная.
Дом, есть дом. Его он не только любит – почитает. И предпочитает всему прочему.
Вера Егоровна, например, та любит охоту и рыбалку. Она частенько пропадает на реке и в тундре все выходные на своей мудрёной технике. У неё и гаражи есть, целых два. Один на берегу, для лодки и вездехода, другой недалеко от дома. Там у неё диван, кресла, стол, плитки электрические: технику-то обслуживать нужно.
У каждого в жизни должен быть свой интерес.
Афанасий Степанович лучше полежит, помечтает, рюмочку-другую пропустит. Это он сейчас лишку себе позволяет, прежде, пока Ниночку не родили, последыша любимого, Вера Егоровна выпивать разрешала раз в неделю и то не всегда. Говорила, что отцовство и пьянство несовместимы.
– У алкашей дети родятся убогими и хилыми, иногда и вовсе ненормальными, – говорила жена.
Приходилось терпеть.
Теперь Ниночке уже шестнадцать, ей его хобби нисколько не повредит.
У дочки своих глупостей навалом. Вон и курить уже выучилась. На отца и мать плюет с высокой колокольни, даже покрикивает.