Ева тоже старалась быть полезной по мере своих сил. Ежедневно во дворец Исповедниц приходило много людей, которые прибывали сюда со всех концов Срединных земель. Кэлен выслушивала их жалобы, помогала разрешать конфликты, словом, вершила правосудие, как и положено Матери-Исповеднице. Ева иногда присутствовала на таких беседах, ибо, слушая о чужих бедах, она невольно отвлекалась от своих.
Каждый день девушка изо всех сил пыталась загрузить себя какими-нибудь делами — неважно, чем именно, лишь бы не сидеть сложа руки. Она вместе с Кэлен посещала городской приют для вдов и сирот, помогая раздавать детям сладости и игрушки, помогала Делии, которая теперь стала помощницей придворного лекаря, ходила вместе с Карой и Тиной на занятия в школу для девочек, где бывшие Морд-сит учили детей наиболее простым способам владения оружием.
Ева обожала возиться с Эйприл и иногда подменяла няньку, развлекая маленькую принцессу. Часто она пыталась представить себе, каким будет её дитя, и прежде всего, мальчик родится или девочка? На кого будет похож её ребёнок? Удастся ли ей вырастить его добрым и чистым, не проявится ли в нём тьма? Эти вопросы тревожили будущую мать, ибо ответов на них не было.
Да, сейчас Ева жила в спокойствии, но это не значило, что она действительно успокоилась и смирилась со своей участью. По мере того, как шли недели, и ребёнок в её животе подрастал, её тревоги возрастали в той же мере. Очень часто девушка чувствовала себя одинокой и покинутой, что не могло не вызывать слёз, которые она старалась тщательно скрывать. Ева всегда ненавидела рыдать без толку.
Она ежедневно наблюдала, как счастливы её друзья. Ричард и Кэлен смотрели друг на друга, как новобрачные, они то и дело норовили лишний раз дотронуться, поцеловаться, улыбнуться друг другу. Это выглядело очень мило, но лишний раз напоминало Еве, что она одна… Она носит под сердцем дитя, но вынуждена проживать этот непростой период своей жизни в одиночестве.
Тина и Майкл обручились и вели себя соответственно статусу жениха и невесты: бегали на свидания с горящими глазами, а потом ещё и рассказывали об этом своим друзьям, в число которых входила и Ева. Она, конечно, улыбалась, выслушивая их обоих, но сердце снова тоскливо сжимало ощущение пустоты и одиночества.
Кара тоже не отставала от своей старой подруги и обзавелась поклонником из числа придворных военачальников Эйдиндрила. Он, правда, был старше Кары на добрых пятнадцать лет, но выглядел вполне привлекательным, к тому же был действительно хорошим человеком. Его звали Себастьян и он поистине боготворил Кару.
Словом, все друзья Евы были счастливы, кроме неё. Девушка очень сильно старалась сделать так, чтобы никто не догадался, насколько ей непросто приходится, но её вымученная улыбка вряд ли могла обмануть кого-то.
Если днём Еве удавалось загрузить себя делами настолько, чтобы не думать больше ни о чём, то ночь всегда была против неё. Стоило девушке провалиться в сон, как она видела во сне свою прошлую жизнь в Народном дворце, видела своего короля, снова переживала все самые счастливые моменты с ним. Он снова брал её за руку, улыбался ей, она слышала его глубокий, волнующий голос, глядела в серо-голубые глаза, целовала его губы, обнимала… И неизменно просыпалась в слезах.
Несмотря на то, что Ева знала о двуличности мужа, о том, что он планировал убийство собственного ребёнка, она так и не смогла истребить в своём сердце любовь к нему. Да, она по-прежнему любила его и надеялась на то, что он вернётся в Эйдиндрил и докажет всем, что любит её и их малыша, что он действительно не собирается причинять им вред. Но, время шло, а вестей всё не было и каждый день приносил Еве боль разочарования и новые обманутые надежды.
Очень часто, скрепя сердце, Делия слышала сдавленные рыдания в подушку из комнаты своей молодой госпожи. Доброй служанке хотелось бы утешить её, но она знала, что осушить слёзы Евы может лишь один человек — Даркен Рал.
Когда малыш впервые шевельнулся у неё в животе, юная королева тихо расплакалась от счастья. Только теперь она в полной мере ощутила, что в её теле есть новая, крохотная жизнь. О, как она хотела бы разделить эту радость с ним… тем, кто подарил ей этого ребёнка. С его отцом… Но вестей от Магистра не было никаких, с того самого дня, когда он добровольно покинул Эйдиндрил, подчинившись воле своей жены. А время шло, неумолимо отсчитывая дни, недели, месяцы…
***
Её время пришло на рассвете. Днём ранее выпал первый снег, такой ослепительно-белый, мягкий и пушистый, он укрыл всё вокруг, превращая унылый осенний пейзаж в волшебную сказку.
Вчера Ева наблюдала через окно, как снег медленно укрывает землю, точно одеяло, и вид падающих крупных хлопьев вызывал в её душе радость. Она всегда любила зиму больше, чем лето.
Играть в снежки и резвиться в снегу было так весело! Вспоминая своё счастливое детство, Ева думала о том, какой матерью она станет, что сможет дать своему ребенку, как ей воспитать его хорошим и честным человеком. Это всё так сложно, а она теперь одна…
Да, конечно, с ней Ричард и Кэлен, Зедд и Делия, даже Кара и Тина постоянно помогают ей. Особенно в последние недели, когда Еву периодически охватывали приступы страха перед приближающимися родами, Кэлен часто подолгу просиживала в её комнате, беседуя с подругой, рассказывая о своих родах, пытаясь подбодрить. Буквально вчера вечером они вместе сидели у окна и вязали приданое для малыша. Мать-Исповедница, оказывается, управлялась с вязальными спицами ничуть не хуже, чем с мечом, и Ева признала, что до Кэлен в этом плане ей очень далеко.
Следующим утром она вдруг проснулась от резкой тянущей боли. Ева испуганно вскочила на кровати и хотела было броситься в соседнюю комнату, где спала Делия, как боль вдруг скрутила её буквально пополам. От неожиданности она не смогла сдержать крик, даже и не пыталась.
Буквально сразу же в дверь влетела Делия, одетая в одну лишь ночную сорочку и чепец.
Увидев Еву, которая скорчилась у постели, в ужасе схватившись за живот, служанка мгновенно всё поняла. Она сразу бросилась к госпоже и осторожно помогла ей встать на ноги.
— Тише, моя девочка, тише, — попробовала успокоить её горничная, — Давай, я помогу тебе прилечь. Всё хорошо, не бойся, это пока только схватки.
— Значит, я рожаю? — испуганно пролепетала Ева, хватаясь дрожащими руками за Делию.
— Да, моя голубка, но ты не бойся, я буду рядом, — ласково сказала Делия, укладывая девушку обратно в постель, — Сейчас я сообщу Матери-Исповеднице, а потом пошлю за повитухой.
— Не уходи! — Ева испуганно вцепилась в рукав Делии обеими руками, — Без тебя я этого не выдержу!
— Я вернусь через пару минут, обещаю! — заверила её служанка, — За это время с тобой ничего не случится, схватки — дело долгое.
— О, почему обязательно должно быть так больно? — всхлипнула Ева, скривившись от нового приступа.
— Такова природа, моя девочка, ничего не поделаешь, — Делия взяла госпожу за руку, — Потерпи, я сейчас вернусь. И служанка бегом скрылась из комнаты.
Потерпеть? О, как легко это сказать и как непросто сделать! В памяти мгновенно всплыли роды, что ей довелось наблюдать здесь, в крепости во время осады. Вспоминая, как кричала молодая роженица, Ева снова почувствовала тот же ужас, что испытала тогда, только теперь её страх усугубился собственными страданиями.
Еве казалось, что изнутри её разрывает в клочки. Новый приступ боли подступил внезапно и заставил её снова вскрикнуть и зажать себе рот руками. Не хватало ещё перебудить весь дворец! Когда боль отступила, королева вспомнила слова Делии, что схватки будут длиться долго. Если боль будет такой сильной, долго она не выдержит.