– А когда можно будет забрать?
– Через две три недели не раньше.
– А надо бы раньше.
– Здесь не ускорить, никак. Несколько режимов сушки с определённым графиком температур именно этого свежего участка. Иначе краска не будет такой же. – Она запнулась, подбирая правильное выражение. – Просушенной, скажем так, и ультрафиолет сразу покажет это место тёмным пятном.
– А лачить не будешь что ли?
– Буду, тем же самым лаком, что и на картине. Ты хочешь, чтобы я тебе всю технологию рассказала?
– Да, хочу. – Халитова придвинулась ближе, и просунула руку между бёдер Елены. – Я люблю, когда мне всё подробно объясняют. – Её рука стала подниматься вверх.
– Тогда, боюсь, с подписью к завтрашнему вечеру, я могу не успеть.
– Почему же? – Вторая рука стала расстёгивать джинсы, забираясь сверху навстречу первой руке.
Тарханова слегка раздвинула ноги, и чуть втянула живот, помогая руке двигаться внутрь.
– Ты зачем приехала?
– Соскучилась. – Её губы коснулись шеи Елены и стали двигаться вниз, а правая рука вынырнула из джинсов, и поползла наверх, попутно расстёгивая пуговицы рубашки.
Елена упёрлась в стол, на котором лежала картина и немного села на него, под напором подруги.
– Осторожно картина. – Прошептала она на ухо Халитовой.
– Я буду очень осторожна. Очень. – Её губы добрались до груди Тархановой, и нащупали её сосок под тканью тоненького бюстгальтера. – Елена застонала, и прижала голову Светланы обеими руками. Та оттянула лифчик вниз, освобождая доступ к груди, губами поймала один сосок, а второй стала покручивать большим и указательным пальцами всё ускоряясь и ускоряясь. Другая рука нащупала самое нежное место между ног Елены, и тоже стала гладить его быстрыми круговыми движениями. Тарханова застонала, и закинув одну ногу Халитовой за спину, прижала её к себе, одновременно помогая встречными покачиваниями. Через несколько секунд она изо всех сил прижалась к подруге, и стала кончать, мощными толчками раскачивая и стол, и Светлану.
– Уууух. Теперь моя очередь. – Они сползли на пол…
Через полчаса на полу.
– Всё, теперь не спрашивай когда буде готов Коровин.
– Не буду, но он должен быть готов максимум через месяц. Покупателю он нужен, как подарок. А ещё экспертизу нужно организовать, это даже при наших возможностях одна-две недели. Так что времени у тебя в обрез.
– Тогда что мы делаем на полу?
– Отдыхаем… Я приехала посмотреть твою новую мастерскую и она мне очень понравилась. – Рука Халитовой снова поползла по животу Елены. Та перехватила её.
– Стоп, если мы повторим это ещё раз, то я не смогу работать и плакал твой Коровин.
– Тогда продолжим вечером. До скольких ты здесь ещё?
Елена посмотрела на часы. – До 22-х точно, а ещё в магазин нужно будет заскочить, дома ни творога ни яиц на утро.
– Не нужно я сама зайду. Приходи пораньше.
– Хорошо. – Они лежали обнявшись, наслаждаясь друг другом. – Когда будет аукцион в Финляндии?
– Через две недели.
– Там будет только рисунок Саврасова?
– Да.
– Какой поставила эстимейт?
– 3000 – 5000 Евро, торги начнут с 2500.
– Не мало?
– Конечно мало, но я уже сделала заочную ставку 10 000 Евро, так что если кто-то начнёт торговаться, заинтересовавшись хорошей ценой, дёшево он не купит.
– А если никто не перебьёт нашу заочку, то мы выкупает сами и я еду забирать по обычной схеме?
– Да всё как всегда. Но мне сегодня звонила Илма, у неё уже есть вторая заочная ставка на 8000$, так что торги будут интересными.
– Ты до какой суммы будешь поднимать?
– Не планировала идти
выше заочки, если кто-то перепрыгнет 10 000, то пусть забирает.
– Понятно. Но если что – я готова, моя шенгенская виза будет действовать до конца года.
– Хорошо. А что с заказом на Явленского или Кандинского?
– Трудная задача, что-то похожее на них можно найти у итальянских футуристов, того времени. И если повезёт, попытаться выдать, за их ранние работы, когда Явленский и Кандинский, жили и работали в Германии в Мурнау, до первой мировой войны. Я уже попросила найти мне итальянцев и вроде что-то соберётся к концу месяца, тогда поеду выбирать.
– В Италию?
– Нет в Париж, Сюзана обещала собрать, это как раз её тема.