Узнав о мятеже, Совега экстренно собралась на сход. Сход принял резолюцию. «Мы, граждане Великовской волости… постановили: за расстрел наших представителей и теперь мучеников мстить до тех пор, покуда не сотрем с земли русской негодяев, разбойников, контрреволюционеров… Кроме того, обращаемся с горячим призывом к волостям Солигаличского уезда, просим присоединиться к нашей резолюции и поддержать нас в расправе с злодеями».
Совега, поднявшись нелегким трудом пахаря и лесоруба, не только умела защищаться — чутье безошибочно подсказывало, от кого защищаться и против кого воевать. Ныне пионеры Совеги по крупицам собирают материал и пишут летопись родного края. Краски прожитых лет не могут потускнеть и угаснуть для молодых поколений. На пустом месте, молвится, и трава не растет — голоса и страсти минувшего наполняют соками тех, кто родился позже, но кому тоже в пути уготованы нелегкие испытания. История не делает исключений, не бывает так, чтобы одно поколение, сполна познав бремя забот, корчевало пни и убирало камни, а другое, не зная печали, лишь собирало бы на расчищенном лужку цветочные букеты. Так не было и не будет — каждому времени свои тревоги и своя боль, но чтобы осилить их, нужен весь опыт народа. Его доброта и верность. Сила плеча и совестливая дружба. Нужна накопленная за века способность одолеть любую работу и постоять за свой дом.
Кстати, в заводилах у пионеров по части летописи учительница русского языка и литературы Серафима Ивановна Морозова, жена председателя сельсовета. Уйму времени тратит она на расспросы и встречи с ветеранами, выводит и прослеживает семейные линии и отдельные судьбы. Ее усилия не пропадают. Те просьбы, с которыми обращаются к ней люди, окупают все старания. Позволю себе почти целиком переписать одно из таких заявлений, поступившее от лесника Николая Завьялова.
«Уважаемая Серафима, — пишет Завьялов, — я решил обратиться именно к вам. Эта просьба зрела не один год и не однажды порывался объяснить ее кому-нибудь, но стеснялся…
На ваших фотовитринах я по весне увидел первых земляков-коммунистов, кто возглавил новую жизнь после Октябрьской революции у нас на селе. И мне подумалось, а в полном ли составе указаны их имена и портреты. Вот нет же, к примеру, моего отца, Завьялова Анатолия Степановича, погибшего смертью храбрых на Орловско-Курской дуге в 1943 году. Сам я плохо запомнил его, осталось лишь чувство, что был он сильный и большой. Он работал мельником, я носил ему обед. Гремел, бренчал и скрипел хитроумный механизм деревянных шестеренок и валов. Все здание мелко дрожало, а отец брал меня на руки и высоко выбрасывал вверх, дух захватывало…
По рассказам покойницы-матери, мне известно, что отец еще в раннем возрасте вступил в Партию Большевиков (орфография письма оставлена без изменений. — С. М.) и до конца жизни оставался достойным. К сожалению, не сохранилось ни единой фотографии… Мое сердце наполняется горечью, что я так мало знаю отца, а хочется знать о нем все. Как он жил? Какой был? Какое участие принимал в коллективизации? Я верю, что был он не последним коммунистом. Очень прошу Вас, Серафима Ивановна, посодействовать в установлении истины. Мы празднуем 60-летие Советской власти, и очень хочется, чтобы имена всех коммунистов, забытых по случайности, были с честью упомянуты перед всеми жителями сельсовета. Где-нибудь же есть по архивам документы, дающие право вспомнить их в праздник».
Такое письмо. И его невозможно оставить без кропотливой работы. История уходит вместе с теми, кто ее делал, но живые не хотят, чтобы она уходила бесследно — она золотой запас в казне нравственных ценностей. А в общем реестре знаменательных дат и событий крепнет желание рассмотреть подробности и отдельные лица, вплоть до жестов. Кто нам скажет спасибо, если мы умудримся расплескать то, что, собранное воедино, способно утолять жажду?
Это желание прикоснуться к истокам тем более возрастает в переломные моменты. Во времени, как и на земле, свои водоразделы. Всему есть первая и вторая половина дня. Не только Совега — все Нечерноземье на водоразделе: что было, то было, то осталось по ту сторону откидного календаря, которую определил апрель 1974 года. А что по сию сторону — новая биография деревни, новый отсчет. Еще порой нет четкой разделительной грани, а уже заметно размежевание, одно уходит, становясь достоянием прошлого, другое по праву вольется в завтрашний быт.
Живет на Совеге старик Николай Кильсиевич Морозов — на Совеге Морозовы, Дудины да Завьяловы, пожалуй, самые распространенные фамилии, — он всю жизнь плотничал. Избы рубил, амбары, ставил ветряные мельницы. Однажды из Костромы приехали люди и для музейных целей сломали и увезли последний ветряк. Все правильно: что отслужило и что способно поведать человеку о пережитом, пусть хранится в музеях. А Кильсиевич в толк не может взять и поспеть за логикой событий.