Я поднялась и направилась в свой шатер. На душе после этого разговора стало как‑то легче, но тревога отступать не хотела. И еще этот настырный Алекс… Я улыбнулась, вспомнив о нем. А ведь он сейчас может представлять для меня серьезную угрозу. Надо, действительно, быть готовой ко всему.
Я устроилась перед зеркалом, в которое смотрюсь без устали уже третьи сутки, и позвала Астелиата. Сквозь радужную рябь проступила родная комната в Тиан — Ирре. Мое тело по — прежнему лежало на кровати, возле него стоял на коленях незнакомый мне человек, державший в каком‑то немом отчаянии мою руку. Позади него — Астелиат. Оба мужчины вздрогнули от звуков моего голоса и одновременно посмотрели на меня.
— Астелиат! — обрадовалась я. Человек резко встал с колен, и хотел было шагнуть мне навстречу, но даймон остановил его одним взглядом: властным и насмешливым. Человек запнулся и замер. Астелиат повернулся ко мне и подошел к зеркалу:
— Здравствуй, дорогая!
Я вздрогнула. Слова прозвучали угрожающе. Я растерянно перевела взгляд с Астелиата на второго мужчину, отметив его растерянный вид, поникшую голову и глаза, упорно рассматривающие носки собственных ботинок. Астелиат недовольно на него покосился.
— Вета! — наконец он обратился ко мне. — Мы нашли способ вернуть тебя в твое тело.
Эта новость так меня обрадовала, что мне стало не до странностей. Я подскочила со своего стула и начала прыгать на месте, радостно визжа:
— Ура! Наконец‑то! Я снова буду с вами!
Астелиат снисходительно улыбался.
— Только, дорогая, мне нужно время, чтобы все подготовить. И придется твое тело перенести в лабораторию. Ты ведь не против?
— Нет, конечно! Я только за!
— Я все подготовлю к завтрашнему утру. Так что у тебя есть несколько часов, чтобы проститься со всеми!
— Астелиат! — мне вдруг пришла в голову мысль. — А нельзя еще и Гиля перетащить отсюда? Правда, там, у вас, он умер!
Даймон задумался. Его лицо будто окаменело. По этой маске, от которой повеяло холодом, было вообще не понятно, о чем он думает.
— Вообще‑то, это возможно… — он прямо посмотрел на меня. — Этот человек так тебе дорог?
— Он мой друг, и он — не человек, он — оборотень.
— Я могу дать ему новое тело, но при одном условии…
— Каком? — радостно спросила я. Для Астелиата — все что угодно!
— Как только ты придешь в себя, сразу же выйдешь за меня замуж.
— Конечно, любимый!
Глаза Астелиата яростно сверкнули, а улыбка показалась мне хищным оскалом.
— Поклянись!
— Нет, Вета! Не делай этого! — вдруг закричал человек и кинулся к зеркалу. Астелиат поднял руку и мужчина упал на пол как подкошенный.
— Идиот! — прошипел Астелиат. — Ты нарушил клятву! Знаешь, чем это тебе грозит?
— Что происходит? — я как оглушенная сидела перед зеркалом, не понимая ничего из того, что увидела. — Астелиат!
Даймон выпрямился и вызывающе посмотрел на меня.
— Так как? Дашь клятву?
— Пока ты мне не объяснишь, что происходит, — четко и спокойно произнесла я, — ничего я обещать не буду.
Астелиат зло рассмеялся.
— Ты хочешь знать правду? Изволь! — он гордо вздернул голову. — Я — Великий Князь Томирион! Ты поздно сообразила, я к тому времени уже заменил Астелиата!
— Но как же так? — я растерялась. — А Астелиат?
Наконец я сообразила, кто тот человек.
— Астелиат… — позвала я его прерывающимся от набежавших слез голосом. Мой жених едва сумел подняться с пола. Он попытался улыбнуться. Из уголка рта сбегала струйка крови.
— Ему осталось совсем недолго, — проговорил Томирион, — он нарушил данную мне клятву. А мое проклятие настигает практически мгновенно.
— Пожалуйста, — еле слышно прошептала я, — освободи его от клятвы! Он же твой брат, в конце концов!
— Он мне не нужен! — он коротко посмотрел на корчившегося на полу человека. — Но если он нужен тебе…
— Я дам тебе клятву! — прорычала я. — Только пусть он живет!
— Вот и славненько… даже лучше, чем я мог предположить! Повторяй за мной: Я, Вета, баронесса Тиан — Иррская, клянусь, что стану верной супругой Князю Томириону, да услышит меня Тьма!
— Но я не могу… — сквозь слезы посмотрела я на Томириона. — Я ведь его невеста.
— Уже нет, — он наклонился и что‑то поднял с пола. Это был браслет, надетый мне на запястье Астелиатом. — Твое вызволение из мира иллюзий взамен на его браслет. Он сделал свой выбор. Теперь очередь за тобой: его спасение на мой браслет.
Я тихонько кивнула и дрожащими губами повторила слова клятвы.
— Я принимаю твою клятву! — проговорил Томирион. — Браслет я надену, как только ты придешь в себя.
Он повернулся спиной к зеркалу и что‑то зашептал, потом достал кинжал и, сделав разрез на руке, капнул кровью на пол комнаты. Астелиат тот час же успокоился, боль, видимо, его отпустила. Спустя минуту он медленно поднялся на ноги.
— Прости, Вета! — он избегал смотреть на меня. — Я хочу, чтобы ты жила!
— Я люблю тебя, Астелиат! — прошептала я.
— А вот это уже лишнее, — усмехнулся Томирион. — В присутствии своего жениха признаваться в любви другому… Это как‑то неприлично! Но я прощаю тебя на первый раз!
— Слушай ты, демон озабоченный! Я согласилась стать твоей женой, но это не значит, что я должна любить тебя! Я устрою тебе такую веселую жизнь, что твой темный мир покажется тебе раем…
— Ну — ну! Не надо так со мной разговаривать, любимая! — приторно сладко начал Томирион. — А что касается темного мира, то тебе придется постараться, чтобы он не казался адом тебе… и твоей любимой дочери…
— Где Лиза? — ошарашено спросила я.
— Она у меня во дворце, дожидается счастливого соединения с любимой мамочкой.
Эти слова стали последней каплей. Я была побеждена, обыграна по всем статьям. Осталось только выкинуть белый флаг. Томирион, видимо, понял это. Он снисходительно на меня посмотрел:
— У тебя есть время до утра. Я доставлю твое тело туда, где смогу провести обряд. Утром вызовешь меня и начнем. Да, кстати, — он поморщился, — если тебе так нужен твой оборотень, то можем попробовать перетянуть его душу в нашу реальность, а там уже возродить тело. Но это можно будет осуществить только в том случае, если я его увижу в зеркале. Дополнительных условий при этом я тебе ставить не буду. До встречи, дорогая!
Глава 9
Зеркало померкло. Над степью уже сгустились сумерки, а потому в шатре царила полутьма. Черные тени поглотили силуэты знакомых предметов. Во тьму погрузились мое сердце и душа. Я сидела и молча пялилась в пустоту. И вдруг тишину стойбища разрезал прекрасный до боли голос. За ним хотелось идти. Я встала и вышла из шатра. Меня окружили разноцветные нити звуков.
"Сестра, — пели сирены, — твоя боль как синее море. В нем можно утонуть, если дать ему силу. В нем можно освежиться, если приручить его. Прыгни ласточкой в воды его, но возвращайся! Ибо нельзя останавливаться в середине пути".
"Твое отчаяние как облако. Оно кажется плотным и тяжелым, но стоит подняться вверх, как увидишь, что это лишь туман".
"Твоя надежда как гора. Она кажется маленькой, если не приближаться к ней. Но стоит решиться дойти до вершины, как сразу окажется, что она неприступна".
"Сестра! Не теряй себя, не топи в море, не смотри в облака! Ты рождена петь"!
Нити опутали меня как в кокон и, вспыхнув, наполнили собой пустую душу. Я очнулась. На меня с изумлением смотрели чуть ли не все обитатели стойбища.
— Вета? — нерешительно подошел ко мне Гиль. — Ты как? Что‑то случилось?
— Что?
— Ты будто сияла…
— А, это… — я махнула рукой. — У меня две новости…
— Одна хорошая, другая плохая?
— Нет, Гиль, не бывает черного или белого. Мир полон красок! — я улыбнулась. — Утром я вернусь в свою реальность!
Он пристально посмотрел на меня.
— Что ж, — он вздохнул. — Я рад за тебя! Какая еще новость?
— Ты сможешь вернуться. Если, конечно, у нашего демонова волшебника получится вытянуть твою душу отсюда.