Костя немного остыл, иначе бы обязательно добавил неопределённый артикль русского языка, созвучный с нотой "ля”.
— Что делать-то будем?
— Пойдём вперёд. Не ночевать же в лесу! У нас есть часа три до заката. Авось доберёмся до этой Богом забытой деревушки, чтобы черти взяли твоего научного руководителя! Да как и всю академию с её старыми пердунами! Мы тут замерзать будем в трансильванском лесу с волками, — Костя на мгновение замер и прислушался к тишине леса, нарушаемой только звуком падающих с высоких сосен снежных шапок, — а он потом своё имя перед твоим напишет, добавив в текст пару цитат со сносками, заявив — ну ты понимаешь, я ведь корректировал, чтобы было более научно… Плавали, знаем…
— А чего ты злишься-то теперь? Сам ведь отказался в аспирантуру идти и читать курс по своему диплому. Ну хоть в методичке твоя фамилия есть, мелким шрифтом… — И тут Варя замолчала. — Ты сказал — волки?…
— Сказал, что до заката доберёмся до места, если разговаривать не будем. Хотя… Зимой они наглеют и выходят на охоту даже днём. Что, испугалась? На людей они не нападают… Обычно. Чё стоишь, как истукан? Рюкзак за плечи и почапали за твоим дипломом. Весны дождаться не могла! Вся страна бухает, а мы тут культуризмом занимаемся! И водки в машине даже нет, чтобы согреться.
Костя помог Варе надеть красный рюкзак. Сам закинул на плечи серый. Закрыл машину, прощально похлопал по крыше и ступил на расчищенную дорогу.
— Странно всё это, — сказал он, когда они отошли на приличное расстояние от места аварии. — Дорогу явно трактором чистили, а мы не встретили за последние десять километров ни одной машины. У них в городках ужас на дорогах, а здесь, в захолустье, всё как в Америке, блин. И чё меня развернуло-то так, давно были б на месте и потягивали глинтвейн у камина. Романтика… Вечор, ты помнишь вьюга злилась, на мутном небе мгла носилась, луна как бледное пятно…
— Слушай, Пушкин! — Варя попыталась улыбнуться. — Нам вьюги только не хватало. Не каркай!
Они шли всё дальше и дальше, а дорога всё никак не желала кончаться деревней. Начинало смеркаться.
Глава II — Странники
Дорога давалась с трудом из-за тяжёлых рюкзаков и ещё более тяжёлых дум о брошенной в глуши чужой машине, пустом желудке и уставших ногах, для которых даже небольшая заснеженная выбоина уподобилась горному перевалу. Шли теперь молча, чтобы сохранить хорошие отношения хотя бы до конца трансильванских каникул, потому что каждый обвинял в случившемся другого. Мысленно, но очень живописно, что и следовало ожидать от филологов.
Впрочем, за последний час Костя многое сказал про Варю вслух. Она же молчала, но от этого дум не убавлялось. Для начала ей не удалось убедить Костю не ехать в Румынию на собственной машине — две тысячи километров из Питера по заснеженным дорогам некогда братских республик не обещали много романтики. Хорошо, отец без лишних разговоров забрал у сына ключи. Отец, а не она! Затем началась свистопляска с румынской визой. Краткосрочную пятидневную Костя не пожелал получить, решив, что раз уж они прутся в такую дыру, то на обратном пути обязаны завернуть на горнолыжный курорт. Тогда консульство потребовало подтверждение бронирования отелей. Костя всегда был против расписанных маршрутов и сумел уломать турагента на проплату только двух ночей в Бухаресте — одной по прилёту и второй перед вылетом. Но вскоре все формальности остались позади. Заодно с причитаниями Вариных родителей, для которых Костя хоть и попадал под категорию «настоящий мужик» даже с серьгой в ухе, но полного доверия всё равно не вызывал, хотя старательно копал грядки на бабушкиной даче. Впрочем, туту него была настоящая отмазка:
— Причем тут я? Это ваша дочь пересмотрела мюзикла Романа Полански и теперь умирает написать диплом по трансильванскому фольклору. И ей, дуре, мало публичной библиотеки имени товарища Маяковского и подаренного мной лично "Larousse dictionary of world folklore". Да и грёбаного научного руководителя её благодарите, который непонятно где и зачем откопал какого-то трансильванца, готового рассказать ещё никому не рассказанное. Понятно зачем — свою жопу кто желает отрывать, лучше глупого студента послать прыгать по сугробам, а потом поразить всех своим вкладом в развитие филологического факультета Санкт- Петербургского Государственного Университета.
Впрочем, тот факт, что Костя без отговорок согласился ехать в Румынию, в который раз ублажил Варю мыслью, что она не зря ждала этого принца. Всё складывалось просто замечательно, когда они в половине второго ночи вывалились из самолёта в Бухаресте с двумя заплечными рюкзаками — если туризм для Кости был чем-то привычным, то максимум, на что он смог уговорить Варю — это ночёвка в лесу с палаткой. Потом начались проблемы с арендой машины, так как клерк всё пытался подсунуть им механику, а Костя, не говоря уже о самой Варе, и на полуавтомате-то никогда не ездил. Впрочем, сынок богатого папочки, да ещё чертовски уставший после семи часов торчания в аэропорту Варшавы, знал, как решаются подобные загвоздки, а потом с чистой совестью залил весь этот ужас в баре отеля, забыв о том, что с утра за руль. Единственное, что всё же не устраивало Варю в Косте, как раз и было это пусть небольшое, но всё же злоупотребление спиртным.