Озон втайне завидовал счастливой наглости марсианина. Все дело было, видимо, в том, что Бек не верил во Фронт. Слишком не похоже на его жизнь в Тылу. Бек воспринимал все как поднадоевшую игру, и море ему было по колено. Взять хоть недавний случай с посылкой. Солдаты иногда получали посылки из Тыла – особая фича разработчиков, индивидуальный (и конечно же платный) сервис. Присылали обычно жратву и теплые вещи, а в пакете для Бека оказалась настоящая – или очень похожая на настоящую – черкеска. А еще папаха и бурка. Бек щеголял во всем этом до полудня, пока остервеневший старлей не отправил его на губу. И с гауптвахты арестант вопил обиженно: «А че, а че! Я из старинной чеченской фамилии. У меня в предках горные князья!» За горных князей еще заработал два наряда на кухне вне очереди, но так и не угомонился. Вот и сейчас.
– Старлей, ведь это не аутентично. Если у нас Первая Мировая, то ты поручик. А если Четвертая, то где нахрен лазганы и вакуумные пушки?
– Заткнулся бы ты, горец, – без злобы бросил Вереснев. – Завтра опять отступаем.
– А фига ли мы на заграждениях весь день ебошились? У меня от колючки все пальцы в крови! – возмущенно заорал Бек и сунул под нос старлею грязные ладони.
На пальцах марсианина и правда было несколько свежих царапин. Вереснев только отмахнулся и пошел дальше.
Михалыч медленно сплюнул и раздавил окурок каблуком.
– И вот так, сынки, четверть века. Туда-сюда, туда-сюда. Без увольнительных и выходного пособия.
– А смысл? – тут же вклинился Бек. – Вот ты, старик, хотя бы знаешь, с кем мы сейчас воюем?
– А какая разница?
Михалыч пожал плечами.
– Может, даже и с нашими. Я давно вопросы перестал задавать.
Озон отвернулся и, сунув руки в карманы шинели, пошел к недорытому окопу. Дорывать его, значит, не придется, но хотя бы лопату и вещмешок забрать. Быстро темнело. Над горизонтом в тучах разлилось смутное сияние – вставала луна. Луна на Фронте тоже была другая. Без алмазного блеска отражающих солнце баз и металлического кольца платформ, дикая, первобытная луна – наверное, именно такой ее видели далекие предки Озона. Те, которые сидели в конопаченных мхом бревенчатых хижинах, верили в чих, чох, в леших и кровососов.
За спиной застучали торопливые шаги. Озон вздрогнул – крадущаяся по Фронту ночь навевала нехорошие мысли. Однако морок тут же развеял сипатый голос Михалыча:
– Зёмка, стоять, раз-два. Махорка осталась?
Михалыч вынырнул из темноты, светясь белым овалом лица, – ни дать ни взять ходячий покойник. «А кто мы все здесь, если не ходячие покойники? – подумал Озон. – Ведь там, в Тылу, в реале, мы считай, что мертвы. Только одни чуть больше, а другие – чуть меньше…»
Он порылся в карманах, но нашел лишь несколько табачных крошек.
– Извини, батя. Все скурил.
– Ч-черт! – смачно произнес Михалыч. – И у Постышева голяк. Пойду Григоряна поищу.
– Тю-у, – присвистнул Озон. – Его еще днем на колючке снайпер уложил. Вон висит.
С луной, в отличие от солнца, разработчики не поскупились. Луна, круглая, здоровенная и кроваво-красная, наконец-то выкатилась из-за дальнего вражеского леса и засияла вовсю. В этом розоватом свете отчетливо виднелись три ряда колючей проволоки, которую солдаты натягивали днем и на которой покалечился Бек. Григоряну повезло меньше. Он так и висел там, где его настигла снайперская пуля, – разлапистым пауком в железной сети. Тела´ с передовой никто выносить и не думал – все равно к утру исчезнут, растворятся, как поднимающийся с земли туман. На секунду Озон позавидовал Григоряну. Тот уже несколько часов как очнулся в своем стазис-контейнере. Считай, отпуск получил – две недели физио– и психотерапии перед возвращением в часть. Если повезет, даже с родней повидаться успеет…
– Висит, слушай, – пропыхтел за спиной Михалыч. – Может, сползаем? У него с утра полкисета оставалось. Чего добру пропадать…
– Ага. А если снайпер там все еще сидит? Он на Григоряне как раз пристрелялся.
Михалыч поскреб в затылке.
– А че ему сидеть? Тем более ночью.
– Луна.
– Вижу, что луна.
Не сказав больше ни слова, Михалыч спрыгнул в неглубокий окоп, перевалился через земляную насыпь на той стороне и шустро пополз по полю. Озон вздохнул, тихо ругнулся и двинул за ним.
Ползти было неудобно – мешала винтовка. Ее Озон повсюду таскал с собой, как и прописано в уставе. Срочника от контрактника легче легкого отличить – если цепляется за винтовку, значит, срочник. Кроме, разумеется, Бека. Тот оружие пытался забыть под каждым кустом, несмотря на то, что на учебных стрельбах проявил себя очень хорошо. Может, действительно из горцев? Те, говорят, во время Юго-Западного конфликта достреливали с Черемушек до Лужников…