— Понимаю, приятель. Однако я тут вот что подумал. Как они там узнают, что мы выполнили задание?
— Нет, ты точно дурак. Саладин же будет убит!
— Но ведь он будет убит в двенадцатом веке!
— И что?
— А то, что для тех, кто живет в двадцать втором, это будет как бы само собой. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать?
— Не морочь мне яйца, придурок! Нам приказано убить этого трахнутого курда, и мы его убьем. У нас есть все, что для этого нужно, — переводчик, оборудование, оружие. Ты просто должен откопать в компьютере информацию о том, где и когда эти террористы будут стоять лагерем достаточно долго, чтобы мы успели туда добраться и подготовить акцию…
Дождавшись заряда батарей, Лаки, поминая через слово Богородицу и Спасителя, начал рыться в первом томе фундаментального исследования, вышедшего из-под пера сэра Джеймса Кохрана Стивенсона Рансимана…
— В общем, Саладин, одержав победу над королевской армией, двигался от Акры на север, принимая капитуляцию тех городов, которые согласились ему сдаться без боя, и не задерживаясь для осад. С двадцать шестого сентября по второе октября султан стоял лагерем под стенами Иерусалима. В декабре он безуспешно пытался захватить Тир…
— Тир на побережье, — тыкая пальцем в спутниковую карту через плечо приятеля, рассуждал Френки. — Там особо не спрячешься. А вот рядом с Иерусалимом сплошные холмы, есть где укрыть пусковую систему, а заодно и одного чернокожего, который в здешних местах бросается в глаза, как девственница в солдатском борделе. Что же, будем работать там…
Саладин. Юсуф ибн Айюб Салах ад-Дин. Этнический курд. Родился в 1138 году в Тикрите в семье эмира Баальбека (в этом же месте в 1937 году родился Саддам Хуссейн). Сделал военную карьеру при дворе султана Дамаска, в 1169 году стал визирем Египта. После смерти египетского султана недемократическим путем пришел к власти и начал проводить агрессивную террористическую политику по отношению к христианам-крестоносцам.
К 1187 году Саладин подчинил своей власти все мусульманские страны Ближнего Востока и начал тотальную войну с Иерусалимским королевством, которое разгромил практически полностью. Единственным человеком, кого опасался султан, был Старец Горы — глава секты исмаилитов. Эта крайне радикальная организация практиковала политические убийства с использованием специально подготовленных киллеров-ассассинов и считала султана одним из главных своих врагов. Зная о том, что на него готовится покушение, Саладин принимал экстраординарные меры личной безопасности. Рядом с ним, помимо нескольких десятков телохранителей, всегда находились тайные агенты, обязанностью которых было выискивать любых подозрительных людей, которые могли представлять опасность для драгоценной жизни светлейшего султана.
Главным украшением дороги, ведущей к сарацинскому лагерю, был полуразложившийся труп осла, над которым гудело плотное мушиное облако. Процессор вставленной в нос наносистемы очистки воздуха выдал в ушной пистон тревожный сигнал перегрузки и благополучно сдох. Френки втянул в легкие густую и сочную вонь, после чего долго блевал, опершись руками на посох и не обращая внимания на текущий в сторону Иерусалима людской поток. Впрочем, движущиеся к осадному лагерю воины, слуги, торговцы, воры, разбойники и просто искатели приключений, которых обреченная франкская столица манила легкой добычей, тоже не замечали грязного путника в длинном до пят хитоне и чалме, полностью скрывающей волосы. Блюет несчастный — и Аллах с ним. Может, вчерашний кебаб съел, или фига несвежая попалась… Свыкнувшись с отвратительным запахом, Френки выковырял из ноздрей ставшие бесполезными образцы высоких технологий и сплющил их каблуком о сбитую в камень дорогу.
Проникнуть в лагерь оказалось проще простого — порядку здесь было не больше, чем на толкучке в Манагуа, которую бравый морпех посетил несколько лет назад в рамках программы принуждения к демократии. Вокруг беспорядочно расставленных шатров ржали, мычали и фыркали кони, мулы, ослы и верблюды, меж которыми конно и пеше носились туда-сюда до зубов вооруженные люди с озабоченными и злыми лицами. На каждом углу что-то продавали и покупали, а под навесом наскоро сооруженного духана под дребезжащие звуки бубна трясла животом тощая как смерть танцовщица. Единственным местом в лагере, где соблюдался хоть какой-то порядок, был невысокий холм, увенчанный очень просторным и явно недешевым шатром, над которым торчал высокий шест с куском зеленой материи. Судя по всему, это и была ставка подлежащей ликвидации цели.