4
Трейлер на улице Ржавого Шевроле являл собой печальное зрелище, мало напоминающее фотографию, на которой был изображен старый, но крепкий на вид, передвижной дом, выкрашенный голубой краской и стоящий на четырех прочных колесах. По фотографии я оценивала, что ему должно было быть лет тридцать, построенный в те годы, когда он мог быть прицеплен к какому-нибудь «бьюику» и перемещаться на расстояние в полстраны.
Теперь на стене распыляемой краской были написаны слова, употребление которых моя тетка заставляла меня свести к минимуму. Некоторые жалюзи на окнах были сломаны, а дверь болталась на одной петле. Подъехав ближе, я заметила персону неопределенного пола, лет двенадцати, сидевшую на пороге, в рваных шортах, с дредами на голове, ковырявшую в носу и изучавшую его содержимое. Я проехала мимо, развернулась и подъехала к трейлеру.
Когда я вышла из машины, на пороге никого не было. Я постучала по дверной раме.
— Эй, тут есть кто-нибудь?
Ответа не было. Я заглянула внутрь. Внутри было пусто, по крайней мере, в той части, которую я могла видеть. Помещение, которое, наверное, никогда не убирали, теперь было замусорено. Пустые бутылки и банки лежали горкой там, где должен был быть стол. Пыль толстым слоем покрывала все поверхности. Банкетка справа выглядела так, будто ее рубили на дрова. Дверцы с кухонных шкафчиков были сняты, шкафчики пусты. Маленькая газовая плитка на бутане выглядела так, будто ей не пользовались много месяцев.
Я прошла налево, по коридорчику, который привел к маленькой спальне. Дверь справа открывалась в ванную, которая состояла из неработающего химического туалета, дыры в стене, где когда-то была раковина, и трубы, торчавшей над поддоном для душа, заполненном тряпками.
В спальне находились голые матрасы и два спальных мешка, соединенных вместе и лежавших кучкой. Кто-то здесь жил, и я не думала, что это была мама Айрин Герш.
Я выглянула в окошко, но все, что я увидела, это темно-желтая пустыня, с невысокими горами километрах в двадцати. Расстояния здесь обманчивы, потому что глазу не за что зацепиться.
Я вышла и обошла трейлер кругом. За углом стояло ведро с пластиковым пакетом, служащее самодельной уборной. Там было несколько таких пакетов, завязанных сверху и сложенных в кучу, фабрика для производства черных мух.
Через дорогу, на бетонной плите, стоял мобильный дом. Кроме того, там был грузовик с палаткой в кузове. Плита потрескалась, в щелях росла трава. Снаружи стоял гриль, и запах древесного угля доносился ко мне через дорогу. Возле гриля стоял складной стол, окруженный разнокалиберными стульями.
Когда я перешла через дорогу, из трейлера вышла женщина с подносом, на котором стояла накрытая фольгой тарелка, специи и приборы. Ей было за сорок, худощавая, с длинным обветренным лицом. Никакой косметики, коротко подстриженные седеющие волосы. На ней были джинсы и фланелевая рубашка, вылинявшие до бледно-серого цвета. Она занималась своим делом, игнорируя мое приближение.
Я смотрела, как она положила на гриль пять жирных котлет для гамбургеров. Подошла к столу и начала раскладывать вилки и бумажные тарелки.
— Извините, — сказала я. — Вы знаете женщину, которая живет вон там?
— Вы ее родственница?
— Я — друг семьи.
— Наконец-то кто-то заинтересовался, — сказала она с раздражением. — То, что там происходит, это просто позорище.
— Что там происходит?
— Молодежь туда въехала. Вы видите, они загадили все вокруг. Шумные вечеринки, скандалы, драки. Мы здесь не суем нос в чужие дела, но всему есть предел.
— А как же Агнес? Что случилось с ней? Конечно, она там уже не живет.
Женщина повернула голову в сторону трейлера.
— Маркус? Выйди, пожалуйста. Тут женщина спрашивает про Старую Мамашу.
Дверь открылась, и показался мужчина. Среднего роста, стройный, с кожей теплого оттенка, намекающего на средиземноморское происхождение. Темные волосы зачесаны назад, нос короткий и прямой, губы очень полные. Темные глаза окаймлены черными ресницами.
Он выглядел, как модель в итальянской рекламе мужской одежды. Мгновение он рассматривал меня с нейтральным выражением лица.
— Кто вы? — спросил он. Никакого акцента. Он был одет в мятые штаны и что-то вроде нижней рубашки в рубчик, какие носят старики.
— Меня зовут Кинси. Дочь Агнес Грей попросила меня съездить сюда и узнать, что с ней. Вы не знаете, где она может быть?
Он удивил меня, когда протянул руку, чтобы представиться. Его ладонь была мягкой и горячей, пожатие крепким.
— Я — Маркус. Это моя жена, Фэйи. Мы очень давно не видели Старую Мамашу. Наверное, несколько месяцев. Мы слышали, что она заболела, но точно не знаю. Больница в Браули.