Медведица коротко рявкнула на своего отпрыска, тот жалостливо помычал в ответ — и ломанулся в кусты, поджав короткий хвост.
Может, им Система интеллекта отсыпала? Иначе я не знаю, почему она не напала.
Только вот — что там по остальным тварям?
— Волк! — крикнула сзади Юля. — Волк убегает!
Глазами я нашел его быстро.
Вожак — чёрный, самый крупный в стае — прихрамывая бежал в лес. Один. Всё, остальных волчар убили? Судя по направлению, выйти на ребят он не мог. Да и, надеюсь, после того, как огрёб, в любом случае не пребывает в боевом настроении.
Ничего, мы тебя ещё выследим. Нам нужна альфа-телепатия.
К слову, плевун был ещё жив — и медленно полз в нашу сторону. Мэй по нему больше не стреляла, да и смысла в этом реально было бы немного. Убить не убьёт, только патроны потратит. Ублюдок уже итак ослаблен — дальше некуда.
Последнего крюкача, значит, добила медведица?
К сожалению — нет.
Когда он появился из кислотного тумана на спине мамаши, я рванул назад, к Юле. Надо прикрыть её и перезарядить обрез — чем я и занялся в первую очередь.
Медведица рявкнула — и резко перекатилась, будто дрессированная. Так и представляю эту громадину на арене цирка, на огромном моноколесе…
Мутант ловко спрыгнул, приземлился в стороне от нас. Когда медведица к нему развернулась — шустро взял разгон, помогая себе руками, и прыгнул.
По красивой дуге он взлетел вверх — и был пойман здоровенной пастью, проскочив в неё вперёд головой. Щёлк — и вниз в брызгах чёрной жижи упали ноги вместе с тазом и левая рука. Только…
Медведица дёрнулась, замотала головой и попыталась выплюнуть остатки крюкача. Чёрта с два — на траву полилась только красная кровь — её, а не зомбячья.
Он жив? И рвёт ей сейчас горло изнутри?
Ладно, вопрос на миллион: мне в это теперь вмешиваться нужно?
Глава 21
ТОТ САМЫЙ!
Сзади в меня вцепилась Юля.
— Дядь Никит, ты поможешь ей?
Я неосознанно дёрнул плечом.
Просто…
До чего это, всё, мать его, наивно! Сейчас я спасу медведицу, она нас признает за своих и на спине увезёт к хозяину леса. А у него есть нож и арбалет, и он призовёт с небес шикарную двойную радугу — а мы по ней свалим в прекрасную страну, где живут кошкодевочки-нимфоманки и единороги с огроменными… Кхм, да.
Сколько бы дерьма не случилось, я всегда буду верить в людей. Я видел истинный героизм, видел самопожертвование. Видел людей, которые совершают подвиги и умирают ради своих идеалов.
Но я не верю в сказки — и в нашу дружбу с гигантской бронированной машиной для убийств тоже не верю. Тем более…
— Нет, Юль.
Тем более — хрен я чем помогу. Обезумевшая от боли медведица металась из стороны в сторону, пытаясь выплюнуть вцепившегося в неё изнутри крюкача. И — ни черта у неё не выходило.
Работали могучие челюсти, летели ошмётки мутантской плоти и чёрная и алая кровь в перемешку.
А вот подойти к этой горе обезумевшей плоти было бы безумием — она просто раздавит меня любым случайным движением и даже не поймёт этого.
Сказка закончилась. Жизнь напомнила, что если расслабишься — умрёшь. Но, врать не буду — от вида умирающей страшной смертью медведицы по спине побежали мурашки, а в животе заворочался мерзкий ледяной комок.
Юля сзади всхлипнула и прижалась к моей спине, намертво вцепившись руками в худи.
— А как же… медвежонок?
— Это жизнь, Юль.
Метания медведицы зацепили упорно ползущего к ней плевуна. Он успел окатить тоненькой струёй кислоты бок гигантки — а через миг на его голову наступила огромная лапа. Прочный череп даже такой массой не раздавило, но огромные когти пробили в нём дыры, и мутант сдох.
Медведица вновь перекатилась, когда к боли в глотке добавился едкий огонь в боку, да так и свалилась. Только вздрагивала всем телом, с хрипами выдавливая из пасти вместе с дыханием потоки крови, и вяло скребла когтями землю.
Всё.
Вожак волчьей стаи сбежал, один крюкач ещё жив, но застрял в пасти медведицы… Да и не опасен он для нас с одной единственной конечностью. Чтобы позволить ему подобраться к себе — это надо прям очень сильно постараться.
Кроме нас с Юлей, остался лишь один участник этого шоу.
Я мог бы немного упростить себе жизнь и снять его одним единственным выстрелом из карабина. А следом — пошедших за ним студентов, решивших, что человечность им ни к чему.
Не сделал я этого по двум причинам. Первая — я боялся не успеть снять Юлю. Я слышал, как трещали деревья, когда медведица на всей скорости неслась вниз по склону. Если бы она в неразберихе боя впечаталась бы в сосну, где сидела девушка — та вряд ли пережила бы падение дерева.