Глава 37
Пока Лилиан Хеннеси демонстрировала, что она современная женщина, Исаак Белл продолжал смотреть, как кривит рот сенатор Кинкейд. Лилиан не только не оставила джентльменов наедине с сигарами, она сама закурила сигарету, сказав отцу:
— Если дочери президента Рузвельта можно курить, можно и мне.
Хеннеси был раздражен не меньше сенатора.
— Не сметь произносить в моем вагоне имя этого позера, оппортуниста и хвастуна.
— Будь доволен, что я только курю. Элис Рузвельт появлялась на приемах в Белом Доме одетая только в питона.
Миссис Комден оторвалась от вышивания.
— Осгуд, надеюсь, вы не допустите змей в свой вагон?
— Если Рузвельт за змей, я против.
Сенатор Кинкейд искренне рассмеялся.
Белл уже заметил, что демонстрация значка «КИНКЕЙД — ПРЕЗИДЕНТ» подняла Кинкейда в глазах Хеннеси. Заметил он и то, что Хеннеси переоценивает потенциал сенатора.
— Скажите, Кинкейд, — серьезно спроси президент железной дороги, — что бы вы сделали, если бы стали президентом?
— Изучил бы эту работу, — смело ответил Кинкейд. — Как вы научились управлять железными дорогами.
Снова послышался голос миссис Комден:
— Мистер Хеннеси не учился управлять железной дорогой. Он учит, как это делать.
— Принимаю поправку, — улыбнулся Кинкейд.
— Мистер Хеннеси создает американские железные дороги.
Хеннеси с улыбкой остановил ее.
— Миссис Комден умеет подбирать слова. Она ведь училась в Европе.
— Вы очень добры, Осгуд. Я училась в Лейпциге, но только музыке. — Она воткнула иглу в атласную подушечку. Потом со словами: — Пожалуйста, не вставайте, джентльмены, — поднялась со своего кресла в углу и вышла из гостиной.
Все немного посидели, пыхая сигарами и прихлебывая бренди.
— Что ж, я, пожалуй, пойду, — сказал Исаак Белл.
— Сначала расскажите, как идет охота на этого так называемого Саботажника, — попросил Кинкейд.
— Чертовски хорошо! — ответил за Белла Хеннеси. — Белл пресек все потуги этого убийцы-радикала.
Белл костяшками постучал по спинке кресла.
— Постучите по дереву, сэр. Нам просто несколько раз повезло.
— Если вы его остановили, — сказал Кинкейд, — ваша работа завершена.
— Моя работа завершится, когда его повесят. Он убийца. И угрожает благополучию тысяч людей. Сколько человек у вас работает, мистер Хеннеси?
— Сто тысяч.
— Мистер Хеннеси скромничает, — сказал Кинкейд. — Учитывая все предприятия, в которых ему принадлежат контрольные пакеты, он обеспечивает работой более миллиона человек.
Белл взглянул на Хеннеси. Президент железной дороги не опроверг это утверждение. Белл восхитился. Даже прилагая титанические усилия к завершению строительства кратчайшего пути, этот человек не переставал расширять свою империю.
— Но, пока вы его не повесили, — продолжал Кинкейд, — как по-вашему, каков будет его следующий ход?
Белл улыбнулся, но его взгляд не смягчился.
— Вы можете сами делать предположения не хуже, чем я, сенатор.
Кинкейд улыбнулся не менее холодно.
— Я полагал, что предположение детектива правдоподобнее моего.
— Давайте послушаем вас.
— Я полагаю, он попробует разрушить мост через Каскейд.
— Поэтому мост так усиленно охраняют, — сказал Хеннеси. — Понадобится армия, чтобы подойти к мосту.
— Почему вы считаете, что он атакует мост? — спросил Белл.
— Даже дураку ясно, что Саботажник, кем бы он ни был: анархистом, иностранцем или забастовщиком, — знает, как причинить наибольший ущерб. Очевидно, он великий инженер.
— Эта мысль многим приходила в голову, — сухо заметил Белл.
— Вы упускаете хорошее пари, мистер Белл. Ищите инженера-строителя.
— Вроде вас?
— Нет. Повторяюсь, я толковый и способный инженер, но не великий.
— Что же делает инженера великим, сенатор?
— Хороший вопрос. Задайте его мистеру Мувери, он как раз такой инженер.
Мувери, обычно очень разговорчивый, после беседы с Беллом в тени моста был непривычно молчалив. Он нетерпеливо отмахнулся от Кинкейда.