— Кажется, госпожа все еще в беспамятстве, — выдавил Шэн Юэлин, обратившись в статую.
— Я не просыпалась.
— С тех пор, как пришли в наше время?
— С самого рождения, — Мэй отклонилась назад, будто готовая упасть, и Шэн Юэлин тотчас удержал ее за талию железной рукой. — Возможно, моя жизнь — чей-то сон о чужестранке без имени и дома, — она провела ладонью вверх по его груди к открытой шее, — без цели и покоя. А когда настанет время проснуться, кем я окажусь и где? — он обхватил ее запястье, сжимая пальцы вслед за ее движением. — А где окажетесь вы, достопочтенный?
— Я предпочту не просыпаться.
Небеса обрушили на землю бесконечные потоки воды, и те безжалостными плетьми хлестнули убранные поля, стонущие деревья, человеческие жилища, вспенили разъяренное море и бурлящую реку.
— Мне холодно, — выдохнула Мэй, обхватывая себя за плечи.
Ей захотелось оказаться очень далеко от демонов и монстров. От Шэн Юэлина, который терзал ее взглядом. Янмэй почти ненавидела Хуа Цзетянь, почти желала ей остаться в тот день в городе Сан Ли! Памятуя о местных нравах, она могла уничтожить обоих одним письмом, спрятанным на дне сумки. Только как бы Мэй не грызла себя этими мыслями, в глубине души понимала: она никогда не совершит подобного.
В конце концов она молча вернулась в постель и сделала вид, что ничего не произошло. Некоторое время Шэн Юэлин изображал свежеоткопанного терракотового воина, затем вышел, подняв вихрь полами монашеского одеяния.
Губы жгло от поцелуя, которого не случилось. Мэй уткнулась в подушку и отчетливо услышала смешок. Подскочив, как ужаленная, она заозиралась, но никого не увидела: комната была пуста.
Вскоре ее навестил монах и вежливо сообщил, что госпожа в состоянии дойти до трапезной. Сообщил он так витиевато, что Мэй весьма опосредованно поняла его мысль.
Пообедав пресной пищей, она наряду с другими послушниками прибрала кухню и в их сопровождении вышла к тренировочной площадке.
Монастырь уступал роскошью блистательным пикам Бай Ю Шэн, однако его тронутые древностью камни наполняли небывалым умиротворением. Следуя за безмолвными степенными парнями и девушками, Мэй чувствовала покой. Это таинственное место приняло ее, несмотря на прошлое, сомнения, тревоги и энергию Инь. Впервые за долгое время тишина не пугала, а успокаивала: в таком месте просто не могло случиться зла, иначе сами боги явились бы в человеческий мир, чтобы покарать дерзнувшего наглеца.
Но тишиной оказался окутан не весь храмовый комплекс: пройдя очередные ворота, Мэй сначала расслышала стройные грубые возгласы, затем воочию увидела поразительное зрелище!
Десятка два обнаженных по пояс мужчин синхронно выполняли элементы из боевых искусств, несмотря на дождь: ударяли невидимого противника кулаками, рубили воздух ладонями, отклонялись, пригибались к самой земле и повторяли все заново. Среди них, ничуть не уступая в мастерстве, плавно двигался Шэн Юэлин. Очевидно, его школа была иной, но не менее смертоносной.
По знаку мастера мужчины выстроились парами, и одни взяли гладкие дубины, а другие выпрямились, чуть разведя руки в стороны.
Громыхнул барабан, и дубины обрушились на напряженные животы.
— Один! — в унисон разнесся общий хор голосов.
Новый удар.
— Два!
Мэй наблюдала с раскрытым ртом. Когда счет дошел до двадцати, рядом с ней осуждающе цокнул пожилой монах.
— Что юности слова старца? — Мэй узнала голос своего лекаря. — Лучший клинок закаляет пламя, а цветы сливы дарят сладость лишь в суровые зимы. Однако порой телу и духу необходим отдых.
— Я не имела шанса поблагодарить вас, Наставник Пути, — она сложила ладони перед собой и поклонилась, насколько могла.
— За великую милость не благодарят, — туманно ответил он. — Твое золотое ядро хрупкое и беззащитное, что семя лотоса. Ему еще предстоит прорасти к свету или сгинуть в бездонном иле. Знаешь ли ты, дитя, почему тьма говорит с тобой?
Она вздрогнула, метнув на монаха косой взгляд. Тот терпеливо ждал ответа под громкий счет и звук ударов.
— Потому что я могу ей противостоять.
Возмутительно самонадеянные слова удовлетворили Наставника Пути.
«Действительно, Фэй Шань Ди не стал бы так долго обхаживать меня сомнительными обещаниями, если бы мог ускорить процесс», — задумалась Мэй. — «Или он просто заскучал за пять тысяч лет изоляции».
Монахи замолчали, дойдя до сотни, и Наставник Пути велел Шэн Юэлину выйти из строя.
— Ваше упорство достойно похвалы, господин Шэн, но впредь прошу вас уважать мои слова, — громко объявил он, после чего развернулся и покинул площадку.