Судно качнуло, и подрагивающий кончик Фэн Хуа повело в сторону.
— Уничтожайте, — согласился тот же мужчина, очевидно лидер, предусмотрительно державшийся в стороне. — Тогда мы все сгинем в море. В такой шторм далеко вы не улетите. Не стоит совершать опрометчивых поступков, госпожа.
Мэй притихла под перекрестными взглядами. Каждому из императорских шпионов подходило определение «неприметный»: точно, как Мэй не запомнила лица столкнувшей ее демоницы, так этих людей она не смогла бы описать при всем своем желании, слишком «обычные» и «заурядные» они были.
Ее рука тонула в недрах рюкзака в поисках тяжелого кинжала, отданного умирающим императорским воином. Ладонь обжег холод рукояти. Мэй снизу вверх взглянула на Шэн Юэлина, ожидая малейшей подсказки.
— Очень жаль, — заключил мужчина. — Император скоро прибудет вместе со всем необходимым, и тогда все ваши союзники падут, как пал неверный Ша Хулун. Что ожидать от грязной крови, коей даже землю не удобрить? Вашей же найдется более достойное применение, господин Шэн.
— Ша Хулун не был моим союзником, — процедил Юэлин. — Вы убили его напрасно. Чья невинная жизнь станет следующей?
Джонку раскачивало все сильнее. Теперь людям приходилось хвататься за стены и перекрытия, чтобы устоять на ногах.
— Так решили Небеса, — спокойно ответил шпион.
— Небеса на редкость избирательны в выборе виновных! Почему-то все они — враги Сюань Хон Цзина. Давай!
Мэй сунула ему в ладонь кинжал и взвизгнула: Шэн Юэлин поднял ее за шкирку, как котенка, и швырнул в сторону выхода. Его захваченный духовной силой меч уже летел в ближайшего противника. Мэй хорошо приложилась о косяк, но нашла в себе силы оперативно выползти наружу.
Вокруг бушевала настоящая буря: ветер швырял в лицо дождь и брызги накатывавших волн, когда те разбивались о борта джонки. Паруса, казалось, вот-вот сорвет с мачты. Прихрамывая на пострадавшую ногу, Мэй бросилась к карме, на ходу нацепив полегчавший рюкзак.
Шэн Юэлин выскочил следом, отбиваясь от нападавших кинжалом. Меч — без ножен — он держал за спиной, и становилось очевидно, что тот только мешал в ограниченном пространстве.
Один из матросов подкрался со спины и накинул Мэй на шею веревку.
— Я поймал демона, господа… — договорить он не успел: пущенный Юэлином кинжал вонзился ему в скулу, пробив ее насквозь.
Джонка соскользнула с гребня волны и ухнула в пропасть. Мэй вместе с трупом повалилась вперед.
Кто-то кричал, и ей почудилось, что повторяют одно и тоже: скалы.
Лодку сотряс чудовищный толчок: из ниоткуда появился каменный шип, разорвавший правый борт. Мэй перебросило через борт, и она рухнула в ледяную воду. Веревка зацепилась за что-то, мешая всплыть, и Мэй на секунду охватила паника: она принялась дергаться, пока не заставила себя успокоиться и просто вытащить застрявший конец из-под лямки рюкзака.
Очередная волна швырнула ее в сторону, чудом пронеся меж острых камней.
Мэй вынырнула и тут же захлебнулась: Шэн Юэлин использовал духовную силу. Поминая его самыми лучшими словами, она чуть было не погребла к скалам, но немедленно одумалась: там сильные волны перемололи бы ее в один миг.
Джонка стремительно шла ко дну. Немногочисленные тени спрыгивали с нее одна за другой. Некоторые целенаправленно приближались к Мэй. Она не успела ничего придумать: ее накрыло с головой.
Снова оказавшись на поверхности, она увидела, как Шэн Юэлин всаживает кинжал в спину убийце. Затем его безумный взгляд уперся в Мэй, и та вдруг испугалась, что он заколет и ее за все самое светлое и доброе.
— Мэй!
Это жуткое, оскаленное «Мэй» не придало уверенности.
Со стороны джонки в воду с плеском вошел кинжал: их по-прежнему пытались достать.
— Вдохни глубже! — приказал Шэн Юэлин. — Ныряй!
Она подчинилась и ушла под очередную волну. Тут же горло и грудь схватило чудовищным спазмом! Вода над головой резко нагрелась, и Мэй загребла руками, отправляя себя ниже. Ледяное течение подхватило ее, от холода свело руки и ноги. Мэй отдала себя морю, надеясь только на Шэн Юэлина, невесть что творившего на поверхности.
Она доверяла ему, как никому прежде, сама того не осознавая: почти незнакомому человеку из чужого времени, каждый раз подчиняясь и запоздало гадая, вспомнит ли он про нее в самый последний момент.
Знакомые руки сомкнулись вокруг нее и потянули наверх. Вскипевшую воду стремительно разбавляли бесконечные волны.
Мэй приоткрыла горящие от соли глаза и обомлела: остатки джонки полыхали, как и плававшие повсюду обломки.