Я положила руки на отвороты его мягкой куртки. Он накрыл их ладонями, но я тут же отступила назад, вся дрожа.
- Мы поговорим позже, - сказала я, повернулась как автомат и пошла к Карен и Леону.
Они стояли у бассейна под фонарем. В холодном осеннем воздухе над подогретой водой поднимался белый туман. Карен куталась в мягкий шерстяной свитер с капюшоном. Леон снял куртку и предложил ей. Она покачала головой, но он все равно накинул ее на плечи Карен. Увидев нас, моя кузина пошла навстречу.
- Это совершенно немыслимо! - Карен подняла голову и посмотрела на окно второго этажа. Там двигались тени двух нанятых сиделок - в эту комнату поместили Сван и Матильду. - Моя бабушка должна быть в больнице. Завтра же она вернется обратно.
Я обняла ее:
- С каких это пор ты можешь указывать своей бабушке, что делать? Нам с тобой это не позволено.
- Бабушка больна, она плохо соображает. Сейчас кто-то должен принимать за нее решения! - Карен задохнулась от возмущения, ее голос прервался: - Я так волнуюсь...
Леон подошел к ней с другой стороны.
- Твоя бабушка всегда говорила мне, что жизнь без достоинства - не жизнь. Она хочет быть дома. Оставь ее в покое.
Карен ткнула себе пальцем в грудь:
- Я ее ближайшая родственница, и только я могу...
- Жить без достоинства - не жизнь, - твердо повторил Леон. - Она вырастила тебя и научила ее уважать. Так уважай ее.
Карен резко повернулась к нему:
- Она нужна мне! Ты не понимаешь...
- Я понимаю, что ты очень и очень эгоистична.
- Я эгоистична?! Ты же ничего не знаешь! Я беременна!
Повисло молчание. Карен заплакала и стала торопливо объяснять Леону, что ждет ребенка от другого мужчины, которому этот ребенок совершенно не нужен - и слава богу: от такого отца все равно никакого толка. Это было жестоко. Леон не заслуживал, чтобы его так огорошили. Я с тревогой наблюдала за ними. Лицо Леона напряглось, в глазах блеснули слезы. Карен заметила их и хрипло сказала:
- Прости меня, Леон. Я уже не та нежная милая девочка, которую ты когда-то пытался защищать. Я пытаюсь наладить мою жизнь, но не хочу этого делать за твой счет.
- Тогда веди себя так, как твоя бабушка! - взорвался Леон. - Только так ты сможешь наладить свою жизнь и воспитать ребенка, привив ему чувство собственного достоинства!
Карен замерла, пораженная, униженная его тоном. Потом она повернулась и ушла в дом, оставив нас стоять у бассейна. Широкие плечи Леона поникли.
Нас со всех сторон окружало несчастье...
***
Мы с Эли вошли в просторную спальню Сван с высокими окнами и тяжелой антикварной мебелью. Когда я была ребенком, мне редко разрешали заходить сюда. Став взрослой, я не была здесь ни разу. Матильда лежала на кровати Сван - величественном сооружении со спинками из красного дерева, украшенными мрамором. Мне было странно видеть другого человка в бабушкином святилище, и это только усугубляло ощущение, что окружающий меня привычный мир рушится на глазах. Сван сидела рядом на кушетке, белый шелковый халат волнами ниспадал к ее ногам, стоявшим на скамеечке, обитой переливчатым серым шелком. Она не сводила глаз с Матильды, Карен стояла у окна, обхватив себя за плечи, и смотрела в ночь.
Одним мановением руки Сван отослала сиделку. Я встретилась с ней взглядом и прочла в ее глазах тревогу, но их выражение мгновенно изменилось, стало суровым, как только она увидела Эли. Он кивнул Сван, но подошел к Матильде. Та с трудом подняла левую руку.
- Другая очень трясется, - еле выговорила она. Ее губы уползали направо.
Эли подвинул кресло поближе к ее кровати и взял ее руку в свои.
- Мои мама и сестра молятся за вас.
- Я хочу, чтобы ты узнал кое-что. - Мне стало больно от того невыносимого усилия, которое ей пришлось приложить, чтобы заставить губы шевелиться. - Карен, подойди ко мне. Я хочу, чтобы ты тоже послушала.
Карен медленно подошла и встала с другой стороны кровати.
- Бабушка, ты не собираешься умирать, поэтому незачем собирать людей вокруг себя...
- Замолчи! - приказала Сван дрогнувшим голосом. - Слушай ее.
Матильда посмотрела на Эли.
- Твой дедушка был хорошим человеком. Он не был дамским угодником. Это только так казалось. Ему не из чего было особенно выбирать. И мне тоже, цветной девушке.
Эли был явно удивлен. Я тоже удивилась - этого я никак не ожидала.
Матильда несколько раз коротко вздохнула, ей не хватало сил. Ее глаза снова остановились на Эли.
- Но я любила твоего дедушку. Я любила Энтони Уэйда, и он любил меня.
Карен взяла ее правую руку.
- Эта рука трясется. - Матильда нахмурилась.
- Мне все равно. Это сильная рука. - Карен поднесла руку Матильды к своему животу и судорожно глотнула. - Бабушка, для тебя еще не пришло время признаний на смертном одре. Ты просто не можешь сейчас умереть, потому что скоро станешь прабабушкой. У меня будет ребенок.
Лицо Матильды окаменело. Пока Карен рассказывала ей обо всем, мне казалось, что каждое ее слово падает прямо в сердце Матильды.
- Я была счастлива стать матерью, - прошептала она, когда Карен закончила свою исповедь. - А ты?
Карен прижала руку к горлу, ее лицо исказила гримаса, но она кивнула.
- Тогда я горжусь тобой, - сказала Матильда. Карен нагнулась к бабушке и крепко обняла ее.
- Мисс Матильда, я хочу попросить Карен выйти за меня замуж, - раздался с порога голос Леона.
Мы все изумленно обернулись. Карен даже рот открыла.
- Я люблю ее еще с тех пор, когда был мальчишкой, - твердо продолжал Леон, сжимая кулаки.
Я до сих пор люблю ее - всю, до последней клеточки. Я позабочусь о ней и о ребенке. Клянусь вам, мисс Матильда. Я клянусь всем вам. - Он посмотрел на Карен. - Я буду твоим мужем и отцом твоему ребенку, если ты мне позволишь. Просто подумай об этом, не отвечай ничего. Мы поговорим позже.
Карен молча смотрела на него, по ее щеке медленно поползла слеза. Леон развернулся и быстро вышел.
Матильда повернула голову к Сван, и они обменялись такими взглядами, что у меня мороз пробежал по коже. Я была потрясена, была готова расплакаться. Они все сказали друг другу без слов, и им потребовалось на это меньше времени, чем требуется на рукопожатие.
- Я хочу, чтобы у наших внучек было здесь будущее. И у их детей тоже, прошептала Матильда.
Сван отвела глаза.
***
Поздно ночью, когда в доме все стихло, я сидела в маленькой гостиной, вдалеке от парадных залов особняка. Это была небольшая комната с массивными книжными шкафами и удобными креслами для чтения. Карен поднялась наверх в спальню и пыталась уснуть, Леон дремал в кресле на кухне, сиделка устроилась на диванчике у дверей спальни Сван.
Эли с сигарой в руке прислонился к стене у камина. Мы с ним почти не разговаривали. Наконец он бросил окурок в огонь и сел в другом углу дивана, где сидела я.
- Я хочу, чтобы ты сказала Матильде, что больше никаких раскопок не будет.
Я повернулась к нему:
- Что ты имеешь в виду?
- Я уезжаю, Дарл. И увожу маму и Белл обратно в Теннесси. - Он тяжело вздохнул. - Я не хочу больше причинять боль ни моей семье, ни твоей. Ты часть меня и всегда была ею. А я делаю больно твоим родным, делаю больно тебе... Этот план был обречен с самого начала. Я ничего не могу сделать, чтобы спасти душу моего отца.
"Сван победила. Теперь Эли всегда будет считать, что его отец - убийца, если я этому не помешаю", - пронеслось у меня в голове. Я встала, прошлась по комнате, снова села. Мне вдруг охватил удивительный покой. Я придвинулась к Эли и коснулась пальцами его щеки. Он судорожно вздохнул.
- Ты никому не причинил боли, - прошептала я. - Все началось много лет назад.
Эли притянул меня к себе, обнял, погладил по волосам.
- Уезжай отсюда, Дарл! Я буду ждать тебя, я создам для тебя новую жизнь.