— Твоя березка, товарищ Бабкин, будет оберегать от губительных ветров не только яблони в саду, но и хлеба …
— Ой, как я рада за тебя! — шепнула Вера. — За твою березку…
За нашу березку, — поправил ее Вася.
Объявили перерыв. Все поднялись с мест. Бабкин указал Вере на ее соседку:
Познакомьтесь…
— Вы Капитолина? — спросила Вера, протягивая руку, Не удивляйтесь, что я вас узнала: мне Вася все-все рассказал.
— А что рассказывать-то? Про меня худого вспомнить нечего, а доброго… не знаю. — Капа окинула взглядом опустевший зал и вздохнула: «Куда умчался мой Тыдыев? Бог знает, что может подумать!.. А я ведь ни с какой стороны ни в чем не виноватая. О Вовке молчала скрепя сердце. Хотела, чтобы жизнь была спокойной…»
И она побежала искать мужа.
А в это время в фойе Петренко рассказывал своему старому о новинках опытной станции. Помимо яб ягодников, есть у них интересные гибриды винограда... Да вот и сам виноградарь. Познакомьтесь с намладшим научным сотрудником. Товарищ Тыдыев недавно окончил институт.
Тыдыев? — переспросил Трофим Тимофеевич, присматриваясь к скуластому парню с приятным бронзовым лицом, — По отцу Сапырович? Однако из долины Кудюра?
— Угадали! Оттуда! — разулыбался молодой садовод, добродушное лицо его посветлело, стало еще шире. И по-детски безудержная улыбка, и бойкие искорки в черных, как уголь, узковатых глазах, и брови, вскинутые а сторону висков, словно крылья птицы в полете, — все было знакомым Дорогину, будто стоял перед ним сам Сапыр, давний друг по охотничьим скитаниям.
— Тут и угадывать нечего: ты весь — в батьку! Здравствуй! — Трофим Тимофеевич обнял Тыдыева, затем еще раз присмотрелся к лицу и объявил: — Вылитый отец!
— А вы?.. — Не договорив, молодой собеседник шлепнул себя рукой по лбу. — A-а!.. Мама рассказывала. Часто приезжали, когда отец был живой… Она зовет вас «Друк Тропим».
— Я помню тебя вот таким! — Дорогин, слегка раздвинув руки, показал длину новорожденного младенца. — Маленький балам[3] качался в берестяной люльке. Осенью дело было. А перед Новым годом я приехал второй раз — косуль стрелять. Мороз стоял злющий. Лед на Кудюре раскалывался. Юрта обволоклась инеем…
— Вы в юрте родились? — спросил Тыдыева один из журналистов, оказавшихся рядом с ними.
— Не помню, где это было, — усмехнулся Тыдыев.
— А у меня все перед глазами, — продолжал Дорогин. — Возле костра — ямка. Тебя завернули в овчинку и положили: в ямке, однако, теплее. Мы с охоты вернулись, отец тебе сунул кусочек сырой косульей печенки: «Соси! Крепкий будешь, здоровый…» Ты и впрямь, балам, крепкий вымахал!.. — Трофим Тимофеевич похлопал парня по плечу. — Мама-то где живет?
— Дома. В колхозе. Поедемте в гости.
— С радостью бы… Я там по всем сопкам с твоим отцом ходил, охотничьи костры жег… Один раз медведя свалили. Печенку на вертеле жарили…
— Ну, а теперь яблок тамошних попробуете… Поедемте…
— Трудно мне, однако, верхом-то через горы… Вот если бы…
— На самолете! — подхватил Тыдыев. — Вместе с Арефием Константиновичем. Он много раз в Кудюр летал…
Капа, стоя неподалеку, не сводила глаз с мужа.
«Вот он какой у меня! В юрте вырос, а сейчас — научный сотрудник! По винограду у Петренко — первый помощник!..»
Журналист привел фоторепортера, и беседа нарушилась. Капе очень хотелось сняться с мужем для газеты, но она удержалась от соблазна, застеснявшись впервые в жизни.
Когда фоторепортер ушел, Капа подлетела к Тыдыеву и, подхватив его под руку, отвела в сторону:
— Мне плясать хочется от радости за тебя! Правда, правда… Ты обязательно этого старика уговори поехать… И я с вами…
— Эх, посмотрела бы ты наши горы весной: все в цветах! Вечером глянешь — с розовыми облаками спутаешь!..
Более всего Капа была рада тому, что муж, казалось, навсегда забыл о том неприятном разговоре.
Вера с Васей отошли подальше от всех в коридор, чтобы досказать друг другу новости. Вере не терпелось узнать, о чем пишут болгары в последнем письме. Пусть она не удивляется — о кирпичах. В этом и ценность. Там рассказано о народном опыте. Она и не представляет себе, как много надо сделать кирпича в Луговатке! Сырец уже есть. А где обжигать? Строить печь — дело дорогое, хлопотное. А болгары обжигают без всяких печей. Когда Павел Прохорович узнал об этом, сказал: «Напиши своему другу». И вот пришел ответ. И снимки там есть, и чертежи. В редакции сказали — для всего края интересно!..