— Должен за что именно? — спросил Грантер. — За наводку на жену Фалкреста? Я уверен, что это было тоже в твоих интересах.
У Марлоу сжалось в животе. Значит, Грантер знал о Исме. Она подозревала это, но никогда не думала, что Вейл был в курсе. Неужели Кассандра рассказала ему?
— Если ты имеешь в виду мой интерес в том, чтобы очистить этот город, то да, ты прав, — ответил Вейл.
— Очистить город, — с язвительным тоном повторил Грантер. — Конечно. Или, может быть, ты просто хотел устранить Фалкреста.
— Я далеко не единственный, кто этого хочет.
— Ну, теперь это уже не важно, — равнодушно сказал Грантер. — Ты понимаешь, как это выглядит? Твой сын женится на его дочери за несколько мгновений до того, как Аурелиус получает нож в сердце. Ты просишь услуги, чтобы защитить девушку, которая это сделала.
— Как ты, наверное, знаешь, правда часто сильно отличается от того, как всё выглядит, — сказал Вейл. — Марлоу Бриггс невиновна.
— Сотни гостей свадьбы слышали её признание.
— Не приходило ли тебе в голову, что, возможно, молодая леди имела причину солгать? Чтобы защитить настоящего виновного?
— Ты думаешь, это сделал сын Фалкреста, — предположил Грантер. Он был очевидно проницателен.
— Это не мне судить, — ответил Вейл. — Но я скажу, что у Адриуса Фалкреста было куда больше причин желать смерти своего отца, чем у мисс Бриггс.
— И почему же?
— Потому что Фалкрест сделал его своим наследником.
Грантер замолчал на мгновение. Затем сказал:
— Ну, я уверен, что правда рано или поздно всплывёт.
По опыту Марлоу, правда всплывает только тогда, когда её выкапываешь собственными руками.
— Если это всё, — сказал Вейл, — позволь мне проводить тебя.
— Думаю, я смогу найти путь вниз на лифте, — ответил Грантер.
Марлоу услышала звон лифта и звук закрывающихся дверей. Она отошла от дверей и подошла к столу Вейла, внимательно осматривая аккуратный ряд мелких безделушек, стоящих на краю. На фарфоровом подносе лежала кучка ручек. Небольшая вырезанная фигурка волка, завывающего на потолок. Золотые часы с календарём на циферблате. Песочные часы с чёрным песком на круглом основании. Марлоу коснулась подставки и повернула её, чтобы песочные часы перевернулись, и смотрела, как песок вновь заструился вниз.
Она, конечно, знала, почему подошла к столу, и это было не ради безделушек. Всё из-за письма её матери, спрятанного в ящике, которое манило её, словно бьющееся сердце.
Вейл не хотел, чтобы она читала его. А Марлоу очень хотелось.
В голове прозвучал голос Свифта: «Ты ведёшь себя так, как будто имеешь право на чужие секреты».
Может, так и есть. Но это был не чей-то секрет — это был секрет её матери.
Она открыла ящик.
Внутри было немного вещей. Маленькая шкатулка с парой запонок с сапфирами. Заклинательная карта для иллюзии. И письмо, сложенное и спрятанное в глубине.
Бумага была жёсткой и искажённой, словно на неё что-то пролили. Когда Марлоу развернула письмо, она увидела, что часть чернил действительно была смазана. Однако оно всё ещё было достаточно разборчивым, хоть и гораздо короче, чем Марлоу ожидала. Но это было похоже на её мать — она никогда не рассказывала больше, чем было нужно.
Марлоу начала читать.
Корморант,
Ты можешь думать, что я должна рассказать тебе правду, но ты ошибаешься. Я не должна тебе ничего. Но всё же вот она.
Восемнадцать лет назад ты влюбился в женщину, которой не существовало. Она — я — была не тем, кем говорила, что является. Ты хотел спасти меня. Я хотела, чтобы ты думал, что можешь это сделать. Это был обман. Но потом ты предложил мне жизнь, о которой я никогда не могла и мечтать, жизнь, в которой ты бы любил меня.
Для меня выбор был очевиден: твоя любовь или моя свобода. Мы оба знаем, что я выбрала.
Я хотела бы сказать, что сожалею об этом с тех пор, но это была бы ложь. И как я уже сказала, это письмо о правде.
Правда в том, Кор, что Марлоу — твоя. Я знаю, ты всегда это подозревал. Я планировала никогда тебе не говорить, но у меня больше нет выбора.
Когда я пришла к тебе два года назад и попросила взять меня на работу шевалье, я знала, что ты не откажешь мне. Так же, как я знаю, что ты не откажешь мне и сейчас. Это письмо — моя последняя попытка убедиться, что, даже если я не смогу защитить себя, я смогу защитить нашу дочь.
Что бы ни произошло, между нами, я знаю, что ты сделаешь всё, чтобы она была в безопасности. Возможно, ты единственный, кто ещё может.