Чайник закипел, и Свифт тут же поспешил на кухню, чтобы налить чай.
— Кстати, — произнёс он через плечо, — снаружи лежит посылка. Я бы принёс её, но её не очень удобно тащить одной рукой.
Радостно приняв смену темы, Марлоу выглянула за дверь. На крыльце стояла большая прямоугольная коробка, завернутая в белую бумагу и перевязанная серебряной лентой. С лёгким чувством тревоги она принесла её к столу.
На ней не было ни карточки, ни адреса. Кто-то либо оставил её сам, либо послал магией. С тяжёлым чувством Марлоу развязала ленту и сняла крышку.
— Это платье? — спросил Свифт с восхищённым ужасом.
Очень дорогое, на первый взгляд, с длинной, струящейся юбкой цвета турмалина и лифом с рюшами, расшитым блестящими бирюзовыми камнями, сверкающими, словно солнечные блики на воде. Рядом с ним в мягкой бумаге лежал белоснежный конверт.
Марлоу поднесла к губам чашку чая.
— Кто, к черту, прислал тебе платье? — требовательно спросил Свифт. — У тебя что, есть богатый тайный поклонник, о котором я не знаю? Это как-то связано с делом?
Марлоу посмотрела на него с укором.
— Никакого поклонника, никакого дела. Прекрати смеяться.
Он и впрямь перестал, но лишь для того, чтобы ловко обойти её и выхватить конверт из коробки.
— Это что, любовное письмо? Сегодня мой лучший день. — Конверт лопнул в его руках, осыпая их яркими искорками и мягкой, переливчатой мелодией. Свифт прочистил горло, вытягивая из него приглашение: — «Уважаемому гостю. Приглашаем вас на Летнюю регату, посвящённую летнему солнцестоянию». Боги, Марлоу, что это такое? «После регаты — угощение на… бла-бла-бла». О, здесь в конце что-то написано от руки — «Если решитесь пересмотреть своё решение, найдите меня здесь завтра». И, конечно же, оно не подписано.
Разумеется, не подписано. Потому что кто ещё, кроме Адриуса Фалкреста, мог пригласить её на регату, да ещё и с платьем?
Марлоу вырвала приглашение из рук Свифта, скомкала его и швырнула в мусорную корзину у стола.
— Ты знаешь, кто его отправил, — обвиняюще произнёс Свифт, всё ещё захлёбываясь от смеха.
— Да.
— И?
Она закатила глаза.
— Адриус Фалкрест. Во сколько ты заканчиваешь сегодня работать?
Когда она снова взглянула на него, выражение его лица изменилось, как будто она только что сказала: «Нет, спасибо, мне не нужно ещё одно печенье с шоколадом».
— Адриус Фалкрест пригласил тебя на регату, и мы просто… не будем это обсуждать?
— Это не то, что ты думаешь, — ответила она. — Он хочет, чтобы я сняла с него проклятие.
Свифт ошеломлённо замер.
— И ты не возьмёшься за это дело? Серьёзно? Я думал, помогать людям — это твоё призвание. Даже тем, кого ты ненавидишь.
— Я не ненавижу его, — раздражённо возразила Марлоу. — Я ничего к нему не чувствую. И, пожалуйста, он же — Фалкрест, ему и так будет хорошо.
— Да, он — Фалкрест. А это значит, что у него много денег. Денег, которыми он мог бы заплатить тебе. — Он многозначительно приподнял брови. — Денег, за которые ты могла бы купить подарок своему лучшему другу — Свифту.
— Мне не нужны его деньги, — ответила Марлоу. — Я лучше голой пройду через Лаймвотерскую лагуну, чем возьмусь работать на Адриуса Фалкреста.
Свифт долго смотрел на неё, затем выдохнул и покачал головой.
— В таком случае, можно я возьму платье? Я могу заложить его по соседству. Там новая камера появилась…
— Ладно, забирай, — махнула рукой Марлоу.
Она сунула платье в сумку, чтобы Свифту было легче нести, и выпроводила его за дверь. Как только дверь за ним закрылась, Марлоу с облегчением рухнула обратно в кресло. Тод, запрыгнул ей на колени, вонзая острые когти в её бедро.
Что, по его мнению, он пытался этим сказать, отправляя ей приглашение на регату? Разве она не ясно дала понять, что не хочет брать это дело?
«Как в былые времена». Только подумав об этом, Марлоу захотелось что-нибудь разбить — так холодно и бесчувственно он швырнул ей в лицо их былую дружбу, или что бы это ни было.
Но факт оставался фактом: они действительно были друзьями. Или Марлоу была настолько глупа и одинока, что только воображала себе это. А Адриус был… Адриусом — обаятельным, пленительным и добрым, когда никто другой даже не удосуживался её заметить.
До тех пор, пока это не изменилось. Пока она однажды не посмотрела на него, а он не взглянул сквозь неё, словно её и не существовало. И самое ужасное было то, что ей потребовались недели, чтобы осознать это. Недели попыток снова привлечь его внимание, словно она пыталась поймать светлячка в стеклянную банку. Недели пробуждения каждое утро с надеждой, что именно сегодня он постучит в её дверь, подшучивая над ней и называя её «Минноу», и всё вернётся на круги своя. Недели мучительных размышлений, что же она сделала не так, или он просто заскучал с ней, или всё это с самого начала было игрой.