Он цитировал оригинальное стихотворение, на котором было основано балетное представление, его голос был низким и бархатистым, как тот, что он использовал в шутку на борту дирижабля. Но если это была шутка, то она была на её счёт.
Они оба остановились, а другие пары продолжали танцевать вокруг, будто ничего не происходило.
— И я боюсь, если не буду осторожен, — продолжил Адриус с обвинительным блеском в глазах, — ты украдёшь и моё сердце.
Тепло разлилось по коже Марлоу. Её сердце упало куда-то в живот, бешено колотясь там, где руки Адриуса всё ещё лежали на её талии. Его лицо приблизилось к её, нижняя губа сверкнула в свете ламп, влажная от вина.
Толпа разразилась аплодисментами, разрывая натянутую тишину между ними. Танец закончился. Адриус, словно очнувшись от пьяного тумана, отпустил её и отступил, чтобы также начать аплодировать вместе с остальными.
Краем глаза Марлоу заметила Амару, пробирающуюся к ним сквозь танцующих, за ней следовали Дариан и несколько других.
— Я не верила, но, похоже, слухи верны, — сказала Амара. Она была одета как Морская Дева, её корсет был украшен белыми жемчужинами, а головной убор выглядел так же внушительно. — Вы действительно снова вместе.
— Видимо, мы не можем держаться вдали друг от друга, — ответил Адриус, обнимая Марлоу за талию.
Амара фыркнула.
— Вы встречаетесь сколько, неделю?
— Почти три, — с вызовом ответил Адриус. — Но я знал, что чувствую, задолго до этого.
Его взгляд был устремлён на Марлоу. Она почувствовала, как его глаза словно приковали её к месту, как маленькое существо, затянутое в трясину.
— На самом деле, я знал это больше года. С тех пор, как нам исполнилось семнадцать.
Сердце Марлоу тяжело ударилось в груди. Её дыхание прервалось. Было что-то запретное в том, что Адриус упомянул ту ночь, особенно в присутствии Амары.
— Марлоу даже не пригласили на ту вечеринку, — сказала Амара.
— Ты права, — согласился Адриус. — Именно поэтому я ушёл раньше, чтобы встретиться с ней. Мы наблюдали за рассветом на крыше Малахитового здания, и я помню, как думал, что откажусь от каждой вечеринки в Эвергардене, если это позволит мне быть с ней.
Марлоу напряглась. Ярость закипела в её груди. Ей отчаянно хотелось вырваться из его объятий и сбежать с танцпола. Адриус насмехался над тем, что значила для неё их дружба, над той ночью, и она не могла ничего с этим поделать перед всеми, кроме как стоять рядом с ним и улыбаться, как будто он только что не провернул нож в ране их разрушенной дружбы.
— Я должен был сказать ей это тогда, — продолжил Адриус. Его выражение лица было задумчивым, нежным, и даже прихлебатели Амары начали выглядеть слегка очарованными. — Но, когда я набрался смелости, она уже покинула Эвергарден. Я думал, что упустил свой шанс.
— Так что всё это было давно задумано, — задумчиво произнёс Дариан. — Я и не подозревал.
Потому что это неправда, подумала Марлоу с горечью. Это была лишь красивая ложь, украшенная крупицей истины. Она не могла даже смотреть на Адриуса. Не могла встретиться с его тёплыми, мягкими глазами, полными преданности, как будто он верил в каждую ложь, произнесённую его губами.
— Оглядываясь назад, думаю, что тогда я был немного разбит, — сказал Адриус, его голос дрожал от боли.
Ярость охватила её. Именно она осталась с разбитым сердцем.
Внезапно ей стало нужно быть где угодно, только не здесь.
— Извините меня, — сказала она, вырвавшись из объятий Адриуса и торопливо покинула танцпол.
Она добралась до лестницы, прежде чем Адриус догнал её.
— Минноу, подожди.
Она обернулась и сразу поняла, что они на виду у остальных гостей в костюмах. Схватив Адриуса за руку, она потянула его за лестницу.
Когда они оказались вне поля зрения, она отпустила его руку.
— Что, чёрт возьми, ты творишь?
— То, что ты сказала мне делать, Минноу. Притворяться, — его глаза были резкими и полными вызова, совсем не такими, какими он смотрел на неё перед Амарой.
Жар захлестнул её.
— Я рада, что для тебя это так чертовски легко. Но, видимо, у тебя была практика, да? После того, как ты столько времени притворялся моим другом.
— О чём ты говоришь?
Ярость кипела в венах Марлоу, горячая и неумолимая, как летний шторм, поглощая все разумные мысли. Ей не было стыдно; она была слишком зла. Всё, о чём она могла думать — это что ей нужно знать, что заставило Адриуса отвернуться от неё год назад.
— В прошлом году, — с трудом проговорила она. — Ты просто отвернулся от меня ни с того ни с сего. Что случилось?