— Критика правильная! — сказал Штромин, когда Капа сошла с трибуны. — По овощам планируете скупо. Ещё раз подсчитайте, всё взвесьте. Берите не план-минимум, а план-максимум.
Впервые колхозники сами решали, что им сеять, что строить на фермах, и они внесли много поправок. Гости иногда вставляли своё слово: «А лучше бы вот так…»
Шаров рассказал о «Новой семье». У них доходы в пять раз выше. И они создали особый фонд, из которого выдают колхозникам ссуды на строительство домов. Каменных! По проектам, разработанным архитекторами. Строят не на десятки, а на сотни лет. Так пусть внуки и правнуки не упрекают их в ограниченности!..
Вера ревниво шептала Васе о переменах в её родном селе. Ведь Гляден тоже помолодел! Многие из новосёлов, что приехали из города на работу в МТС и в колхоз, уже получили земельные участки и строят дома. А через год… Если приналечь, то в одно лето можно вывести колхоз в передовые, и для этого им всё-всё дано.
Павел Прохорович упомянул о колхозном доме отдыха, для которого уже заложен фундамент в бору, на берегу нового пруда. Он уверен, что со временем соседи тоже построят там свою здравницу.
— Но основное внимание «Новая семья» попрежнему отдаёт производству, — продолжал Шаров. — Главное для нас — зерно. Пшеница. Ценнейшая твёрдая пшеница, которую мы высеваем по клеверному пласту. Уже нынче мы удвоим сбор зерна, а через год — продукцию животноводства.
— Пример, достойный подражания! — сказал Штромин.
Огнев был уверен, что и у них в Глядене всё это будет, только немножко позднее.
Глава тридцать девятая
— Всё ещё… нет?.. — кричал Василий в телефонную трубку. — Когда же?.. Когда ждать?..
…В полночь Вере стало плохо, и Василий отвёз её в сельскую больницу, где было родильное отделение. Вернувшись домой, через каждые полчаса справлялся о ней по телефону. Ему отвечали:
— Не волнуйтесь. Бывает так…
Василий подозревал, что роды идут ненормально, а его успокаивают. Он вновь отправился к больнице, в темноте обошёл вокруг, постоял под окнами. Там тихо. Наверно, она и стонать уже не может? Надо что-то делать, как-то помочь, сейчас, немедленно.
Вбежав в приёмную, начал колотить кулаком в дверь. На стук вышла сестра, маленькая, старая:
— Чего тарабаните? Не у вас одного жена рожает!
— Первым она… Говорят, всякое случается…
— А вы всяких не слушайте…
Нет, он не успокоится, пока не поговорит с акушеркой или с самим врачом. Но отрывать их от дела и забот, быть может, в самую опасную для жизни Веры минуту, Василий не решался. Время тянулось медленно. Он дважды принимался стучать. Перед ним снова появилась неприветливая сестра:
— Ну вот, молодой человек! Мне вы не поверили, а Маргарита Львовна сказала то же самое: нечего волноваться понапрасну. Роды идут.
— Что-то очень долго…
— А вы как думали? Вам — подай сразу. Груздь и тот появляется не вдруг.
Но и этот разговор не успокоил.
Начался рассвет, а из больницы отвечали всё теми же словами, и тревога в сердце возрастала. Отказавшись от завтрака, Василий вышел во двор и направился к мотоциклу. Озабоченная Кузьмовна остановила его:
— Ты, слышь, не рассказывай никому, что Вера мается. — Встретив недоуменный взгляд, пояснила: — Говорят, когда никто не знает — роженице легче.
— Чепуха, — отмахнулся Василий.
Его раздражало не это старое поверье, а то, что он про себя не мог решить — заезжать или не заезжать на нижний участок сада. Если заехать, то нельзя будет утаить от Трофима Тимофеевича, что Вера в больнице, что роды идут ненормально и что это может кончиться плохо. Если сказать ему обо всём — он разволнуется, а ведь Маргарита Львовна уже не раз предупреждала: «Берегите старика. В его годы и при его сердце вредно волноваться. Покой, прежде всего покой».
Можно проехать прямо в питомник, а в обеденный перерыв побывать в селе и оттуда привезти старику радость: «Внук!» Или: «Внучка». Ну, а если… если что-нибудь?.. Для него — неожиданный удар. Нельзя так… Сейчас он даст совет. Может, сам съездит в больницу… Только надо постепенно подготовить его…
Легко сказать — «подготовить». А как? Отец с первого взгляда почувствует, поймёт…
Василий выехал со двора раньше своего обычного времени. Голубая рассветная дымка на востоке превратилась в оранжевую пелену, которая с каждой секундой становилась всё легче и прозрачнее. Но в это утро он не замечал смены красок в природе… Может быть, уже всё кончилось благополучно? Может, Маргарита Львовна уже позвонила к ним домой: «Поздравляю вас… Скажите своим…». Кузьмовна сразу бросит все хлопоты по дому и отправится в сад. Первым встретит, конечно, Трофима Тимофеевича: «Готовь, дедушка, подарок!» А если… иное? Если понадобится помощь? Кузьмовна тоже прибежит в сад и… обрушит тревогу на голову старика…