Когда Грант увидел ее, он ощутил внезапный приступ сексуального влечения, подобного которому с ним не случалось со времен учебы в колледже. Он был удивлен, потому что во внешности ее не было ничего необычного: слишком приземиста, чтобы быть красавицей, слишком пухленькая, чтобы быть шикарной. Но когда их представили друг другу, и Грант взял ее за руку, он почувствовал, как ее пальцы дрожат в его ладони. На мгновение они встретились взглядами, ион увидел в ее глазах такое же страстное желание.
После женитьбы у Гранта не было ни одной любовной интрижки. Когда были возможности, не хотелось отрывать время от работы. Да и большого значения он этому не придавал. Если бы кто-то спросил его мнение, Грант, скорее всего ответил бы с легкостью:
— О, я думаю, редко какая пара проживает всю свою совместную жизнь без чего-то такого.
Но когда Грант увидел Джеки Регал, то, что он почувствовал, нельзя было бы с легкостью отмести; -
Если бы не эти чертовы мартини. Трижды к ним вниз заходила горничная и спрашивала, не нужно ли им чего-нибудь принести. Каждый раз Джек отвечал: «Нет», после чего они добавляли пару коктейлей. И все четверо напились.
Грант помнил, как он встал с вполне честным намерением найти туалет. Он не помнил, вышла ли Джеки из комнаты до или после него. Но помнил, что встретил ее в дворецкой — маленькой комнатке с двустворчатой дверцей на пружинах. Он протянул к ней руки, и она бросилась к нему в объятия. Они попросту впились друг в друга. Внезапно дверь за ними приоткрылась, и кто-то произнес: «Ой, извините», — и дверь закрылась.
Джеки отпрянула от него, но было уже поздно. — Я думаю, он не увидел, — сказала она хрипловатым голосом, глядя на него и облизывая губы, словно собиралась с удовольствием его съесть. — Иди, умойся.
Но Грант знал, что только слепой мог не увидеть. И, стоя в злосчастной дворецкой, он понял, что потерял то, за что так упорно боролся.
— Хорошо, пойду умоюсь, — сказал он упавшим голосом и направился в ванную.
Когда Грант вернулся в комнату, то заметил напряженность, почувствовал тягостное молчание, царившее среди троих остававшихся здесь до его прихода. Джек все видел и, очевидно, рассказал Эдит. Об ужине память Гранта сохранила только то, что он старался выпить как можно больше вина, чтобы заглушить ужас. Он не помнил, как они распрощались и как возвращались в Стамфорд. В Нью-Йорк на встречу с ним Эдит приехала на машине, возможно, она отвезла их назад. Когда он уехал утром, она еще спала, но когда вечером он вернется домой, Эдит наверняка спать не будет.
«О, Господи, — подумал Грант, — что же мне делать?»
— Не беспокойся, — раздался чей-то мягкий голос. — Все окончится гораздо лучше, чем ты думаешь.
Грант обернулся. Рядом с ним на стул у стойки бара садилась девушка. Он не видел, как она вошла, слишком был погружен в свои мысли. На вид ей было не больше двадцати одного. Одета она была в женский вариант классического Честерфилдского костюма, а в руке держала трость эбенового дерева с простым набалдашником из слоновой кости. Грант раньше никогда не видел, чтобы такая молоденькая девушка носила трость. Он даже подумал, что у нее что-то было повреждено — может быть, растянула лодыжку, катаясь на лыжах. Но нет, ноги ее вроде были в отличном состоянии. Она не носила шляпу, и волосы ее рассыпались золотом. Это были не просто волосы блондинки, а именно золото, отливавшее блеском в темноте бара.
То, что она сказала, застало Гранта врасплох, а потом рассердило. Чтение чужих мыслей, по его мнению, было бесцеремонным вмешательством в частную жизнь.
— Прошу прощения? — холодно сказал он.
— Я говорю, первый глоток за день, — улыбаясь, сказала девушка. — Нет ничего лучше, чем первый глоток за день. — Не снимая перчатки, она подняла свой бокал.
— Вы уверены, что сказали именно это? — спросил Грант.
— Разумеется, — ответила она. — А вы что подумали?
Грант покачал головой. Если у него начинались слуховые галлюцинации, то он не собирался обсуждать их в барах. Что он сделает, так это пойдет к врачу.
— Ну, за все хорошее, сказала девушка, отпила из своего бокала и вздохнула от удовольствия. Внезапно она покраснела. — О, обычно я не пью в такое время, но для меня сейчас уже пять часов. — Она отвернула правый рукав своего пиджака и глянула на массивные профессионального вида часы на запястье. — Восемь минут шестого, если уж быть точной.
Грант с интересом посмотрел на нее:
— Уж не носите ли вы две пары часов?
— Как вы догадались? — воскликнула она. — Да, на левой руке с местным временем, — она показала ему часы. — А эти…