Паран повернулся на бок, ища источник ревущего звука. Посреди равнины, лишенной травы и земли поднималась арка ворот, ведущих в... Никуда. «Я уже видел раньше такие ворота. Не такие большие, как эти. На эти ничто не похоже. Теперь они сделаны из камня, – решил он со своей позиции. – Тела, обнаженные человеческие фигуры. Похожие на? Нет... только не это».
Фигуры двигались, медленно извивались и стонали. Плоть отливала черным, глаза закрыты, из полураскрытых ртов исходит бесконечный стон.
Паран встал на ноги, волна дрожи прошла по его телу, ой снова упал на землю.
– Нерешительность, – холодно произнес голос рядом.
Паран перекатился на спину и заморгал. Над ним возвышались молодой мужчина и женщина, близнецы. Мужчина был в свободных шелковых одеждах, бело-золотых, его худощавое лицо было бледно и лишено выражения. Его сестра была одета в пурпурную накидку, ее светлые волосы отливали красным.
Говорил мужчина. Он невесело улыбнулся, глядя на Парана.
– Мы уже давно восхищаемся твоим... – Его глаза расширились.
– Мечом, – завершила женщина насмешливо.
– Гораздо хуже обстоит дело с монетой, не кажется ли тебе? – Усмешка человека стала издевательской. – Большинство здесь не останавливается, – он повернул голову в сторону уродливого архитектурного излишества на равнине. – Говорят, что раньше был обычай оставлять жертвы в болоте... Представляю, какое эстетическое наслаждение находил в этом Худ...
– Ничего удивительного, – протянула женщина, – что у смерти нет вкуса.
Паран попытался сесть, но конечности его не слушались. Он снова уронил голову, ощущая, как странная тяжесть наплывает на него.
– Что произошло? – прошептал он.
– Тебя убили, – радостно сказал мужчина. Паран закрыл глаза.
– Почему же я не прошел в ворота Худа?
– Мы вмешались, – пояснила женщина.
«Опонны, близнецы Удачи. И мой меч, мой неиспробованный клинок, что я купил год назад, имя, которое я дал ему по собственному желанию...»
– Что Опоннам нужно от меня?
– Всего лишь ту ненадежную непрочную вещь, которую вы называете жизнью, милый. Все неприятности от того, что Повелители пытаются участвовать во всех играх. Разумеется, мы примиряемся с такой необходимостью.
Далекий вой разрезал воздух.
– Ого, – воскликнул мужчина. – Ситуация усложняется. Нам бы лучше уйти, сестра. Прости, капитан, но похоже, что тебе придется все-таки пройти в ворота.
– Возможно, – произнесла женщина. Ее брат повернулся к ней.
– Мы договорились! Никаких споров! От споров только неразбериха. Это неприятно. Все наперекор здравому смыслу. Кроме того, все, кто приходит, играют нечестно.
– Мы тоже, – фыркнула сестра. Она повернулась к воротам.
– Повелитель Смерти! – громко произнесла она. – Мы будем с тобой говорить. Худ!
Паран повернул голову и увидел, как из ворот выходит размытая фигура. Она медленно приближалась. Паран пригляделся: старуха с прижатым к груди ребенком, покалеченной маленькой девочкой, поломанный Трелль, Тисте Анди...
– Осторожно! – произнесла сестра. Призрак наклонил голову, потом обнажил в усмешке желтые зубы.
– Как всегда, – сказала старуха прерывистым голосом, – вы не проявили ни капли воображения.
– Ты не Худ, – презрительно ответил брат. Кости заходили под иссохшей кожей.
– Хозяин занят.
– Занят? Мы не прощаем оскорблений, – заявила сестра.
Видение хихикнуло, потом умолкло.
– Какое несчастье. Жизнерадостный громкий смех был больше в моем обычае. А что до ответа, мой хозяин тоже не любит, когда вмешиваются в его дела и прерывают естественное движение душ.
– Убитый рукой бога, – произнесла сестра. – Это у него называется честной игрой?
Существо задвигалось, подошло поближе к Парану. Глазницы слабо поблескивали, словно в них был вставлен старый поблекший жемчуг.
– Оппон, – спросило видение, глядя на Парана, – что ты хочешь от моего господина?
– Я? Я – ничего, – сказал брат и отвернулся.
– Сестра?
– Даже богов, – ответила та, – поджидает смерть, скрытая в глубине их самих, – она помолчала. – От этого они делаются непредсказуемы.
Существо снова захихикало и снова умолкло.
– Око за око.
– Разумеется, – ответила сестра. – Мне нужно другое, это была преждевременная смерть. По недосмотру.
Видение помолчало, потом кости заскрипели от кивка головой.
– Разумеется, за тень смертного.