– Но ты-то не кошкодевочка. Ты мой мужчина, которого я люблю. Зачем мне тебя бить? Прекращай ерундой страдать.
– Но, всё же?
– Всё! Закрыли тему. И не смей меня бояться.
– Я попробую.
– Какой же ты дурак!
– Какой есть. Я никого не принуждаю любить дурака.
– А что поделать если любовь так зла и несправедлива ко мне?
– А в чём это она несправедлива?
– В том, что я люблю такого классного парня, настоящего героя, но как только он рот открывает, вся картина рушится.
– И что мне делать? Молчать теперь всю жизнь?
– Нет, просто поумнеть, наконец. Пора бы. Возраст уже позволяет начать мозгами пользоваться.
Так и не выяснив, когда меня начнут бить, я привёз Мадам к себе домой. Но ничего такого я не подразумевал. Паскудная мыслишка о дропкике в туфлях на тонких каблуках, да хоть даже и в мини юбке, да даже и лежачего меня, очень угнетала.
Моё предложение приготовить ужин из овощей быстрой заморозки, было категорически отвергнуто в виду моего состояния. И вообще, циклопам, не рекомендуется у плиты стоять, можно и обжечься. Так что был заказан ужин с доставкой из очень хорошего ресторана. Но и это мне не особо настроение повысило.
– Ты чего такой? – поинтересовалась Мадам, видя моё угнетённое состояние.
– Да так. Ничего.
– Но я же вижу, что что-то не так. Ты на меня дуешься?
– Нет.
– Врёшь.
– Да нет же. Чего мне на тебя дуться. Просто настроение чего-то не очень у меня.
– Вот оно и не очень, что, ты, до сих пор на меня обижен.
– Да не обижен я.
– А что тогда? Напуган?
– Чем?
– Я не знаю. Но ты же, наверное, ждёшь, что я тебя ночью побью?
– Не жду.
– Да у тебя на лице твоём синюшно-бледном всё написано, – мадам стала или раздражаться, или заводиться.
– Если я скажу, о чём я думаю, ты меня не побьёшь?
– Да что ты заладил? Побьёшь да побьёшь! Не буду я тебя бить! Думай о своих кошкодевочках дальше, раз обо мне думать тебе не интересно
– Не злись. Я же не специально о них думаю. Я вынужденно о них думаю.
– И что же тебя вынуждает думать о кошках?
– Чувство ответственности.
– А какая у тебя за них ответственность, если они все теперь самостоятельные? И вообще?
– Вот я и не знаю сам. Но какая-то же ответственность у меня перед ними осталась.
– А за что ты должен отвечать? Ну, подобрал ты их. Ну, накормил. Но и отдал же потом туда, где им совсем даже неплохо?
– Я им жизнь спас!
– Тем, что накормил едой для кошек? Они такие голодные были, когда ты их домой приволок?
– Они были такими же, каким был я, когда ты меня к доктору приволокла.
– Что, вот прямо так же все в ранах и крови?
– Да. И все почти при смерти. А потом Эмбер, ну та, с которой ты сегодня спарринг устроила, попалась департаменту. Но смогла вырваться и вернулась, умирающая, со мной попрощаться.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что ты вот всех их к доктору возил полудохлых?
– Не полудохлых, а еле живых. Это всё же кошкодевочки, а не хомячки какие-то там.
– Ну, раз ты им жизнь спас, то, наверное, ты имеешь право о них думать, и чувствовать некую ответственность за них. Но и я тоже имею такое же право на тебя, как ты на них. Я тебе, вроде как, тоже, жизнь спасла.
– Я знаю. И очень этот твой поступок ценю.
– Но теперь ты меня почему-то боишься… – Мадам была очень печальна.
– Я просто ещё не свыкся с мыслью, что я слабак и слюнтяй. И что мной командует чемпионка по боям без правил.
– Опять бредишь? И ни какая я не чемпионка. У меня всего лишь второе место. И ты не слюнтяй. Ты смелый воин, не боящийся всяких мерзких электрических гадин.
– Второе место? Всего лишь?
– Ну, там я не очень удачно захват провела, поэтому она по очкам прошла выше, – не улавливая сути, пояснила Мадам.
– А, ну если по очкам… – мне стало ещё гунявее.
– Ты теперь всё время таким будешь, или только сегодня?
– Каким – таким?
– Расстроенным и испуганным?
–Я должен прийти в себя. Меня ещё ни разу не избивала женщина.
– Вот как? А что, какая-то женщина тебя собирается избить?
– Возможно, есть такая вероятность, и это немного не привычно.
– Ну тогда и сиди один и привыкай к своим возможностям, дурак. Я поеду домой, раз ты такой трус.
– Не злись, пожалуйста!
– Я не злюсь, не бойся. Я обижаюсь. А это две большие разницы. Я, когда обижаюсь, никаких слабаков и слюнтяев не бью, как бы они не провоцировали. Вызови мне такси, – Мадам встала, элегантно поблёскивая слезинками в уголках своих огромных глаз.
– Я не хотел тебя обидеть! Я сегодня немного туплю, – попытался я как-то сгладить ситуацию.