Северные острова давно уже торгуют с Альфарики, хирдманы ходят туда в походы, и некоторые остаются навсегда. Но там не как в Бриттланде. Норды не пытались захватить их земли и города, не обращали местных жителей в рабов, а относились к ним как к равным. Впрочем, из Альфарики везли чаще пушнину, мед, воск, реже рабов. Зерно же оттуда было дороже, чем из Бриттланда, ведь путь проходил не по морю, а по речкам с их порогами, и были места, где корабль приходилось волочь посуху, чтоб перебраться из одной реки в другую. И в таких местах часто сидели разбойники. Купцу приходилось либо рисковать товаром и своей жизнью, либо нанимать побольше охранников, а это сказывалось на цене. И в обычное время зерно из Альфарики проигрывало бриттландскому. Но не сейчас.
Тот же хозяин сарая поведал нам, что помимо драккаров в Хандельсби приходили и торговые корабли, как раз из Альфарики. Везли они не привычные черные и серебристые меха, а мешки с просом, горохом, рожью, репой и капустой. И конунг весь груз забрал в свои закрома без торга.
Мне вспомнилась деревня Дударя, голодные взгляды детей и безразличные лица женщин. Неужто так будет по всем Северным островам?
И снова я пожалел, что раньше не слушал отца. А как дела в Сторбаше? Закупали ли мы прежде еду? Пахотных земель там немного, и урожай всегда снимали небольшой. Порой доходило до того, что свиней кормили морской рыбой. К зиме лишний скот забивали, чтоб сохранить корм для оставшихся, и складывали мясо в ледник. Я не помнил большого голода за всю жизнь, но, может, потому что мой отец был лендерманом?
Прождав три дня, мы-таки отправились на тинг.
В Сторбаше, как и в других городах, на тинг может прийти любой рунный мужчина или женщина, если она осталась в семье за главного. Но на этот раз конунг решил сделать иначе, ведь никакой длинный дом не вместит десятки хирдов и ярловых дружин. Потому на тинг пускали лишь хёвдингов, ярлов и лендерманов, которым разрешили взять с собой одного человека, то же касалось и сторхельтов.
И всё равно тингхус был переполнен. Хорошо, хоть тут ярлы не стали делить места на лучшие и худшие, садились там, где придется. А хёвдинги вовсе остались на ногах, в том числе и мы с Альриком.
Я разглядывал людей, сидевших полукругом перед креслом конунга, и выискивал знакомцев. Перво-наперво я нашел отца, а рядом с ним стоял похудевший Кнут, в его бороде и волосах появились седые пряди. Гейр Лопата, который нынче был ярлом без земель, расположился на скамье близ конунга. Сторхельт Флиппи Дельфин, несмотря на худобу, занимал место двух человек из-за своих широких плеч.
— Двинься! Да дайте же пройти! Ниже глянь, верзила.
Сквозь толпу в мою сторону проталкивался четырехрунный мальчишка и бранил тех, кто не уступал ему дорогу. Вагн Акессон. Снова этот нахальный пацан. Он бесил меня одним своим видом. Надо же! Еще молоко на губах не обсохло, а уже в хёвдинги полез.
И тут до меня дошло, что я с прожитыми шестнадцатью зимами недалеко ушел от Вагна и, скорее всего, раздражал своим видом не только старика Альмунда, но и прочих людей. Только ульверы знают, сколько всего я сделал и с кем сражался, а для остальных я всего лишь мелкий выскочка.
— Вот тут хорошо, — прозвенел тоненький голосок Вагна вплотную ко мне.
Он и впрямь встал возле меня. И отсюда на самом деле хорошо видно и кресло конунга, и ярлов.
Когда тингхус переполнился людьми, и уже становилось тяжеловато дышать, из глубины дома вышел Рагнвальд с сыном и Одноруким, за ними следовали хельты и сторхельты из конунговой дружины.
Беспечный сел на кресло, покрытое толстой шкурой. И тинг начался.
— Бриттланд захвачен сарапами, — коротко сказал Рагнвальд.
И сразу же стало тихо. До сих пор про это знали лишь те, кто был на прошлом тинге и слышал слова Харальда Прекрасноволосого, остальные же довольствовались обрывочными слухами. А по слухам непонятно, кто именно напал: то ли драугры, то ли солнечные с ума посходили, то ли сарапы пришли, но пока еще воюют.
— Все города под сарапами, мимо проходящие корабли либо топят, либо заворачивают к ближайшей гавани, и они оттуда уже не выходят.
— А конунг?
— Харальд Средний Палец пока жив и вроде как сидит в Сторборге. Но он давно оставил наших богов и повесил себе шею круг.
— Как это случилось?
— Поэтому убили всех солнечных? Поэтому сожгли сольхусы?