Отдышавшись, как следует, нарисовал пальцем на пыльном полу еле видимую прямую черту, потом зажмурился и шагнул в неизвестность. И… Конечно же промазал.
— Я мирный посредник планеты Скефий астры Кармалии-Светлидии. По моим данным, она находится в рукаве Ориона. Двадцать шесть тысяч земных световых лет от галактического центра. Включаю ЭВМ, — выговорил дрожавшим от волнения голосом, потому как осознал, что промазал мимо узлового Ха-Да с иероглифами на стенах.
Но до этого отметил собачьим способом… Нет, не собачьим. Почеркал уже обувью по ракушечному полу в том месте, из которого вышел в неизвестный зал.
Молнии брызнули, Млечный Путь включился, а я… А я потерял дар речи и силу воли. В общем, ненадолго замер. Минут на пять.
— Если вы меня понимаете, прошу объяснить, как могу добраться в рукав Ориона, минуя астероид Ха-Да и прочие Тичарити и Греноли, чтобы оказаться примерно в двадцати шести…
Не успел, договорить, как голография галактики выключилась, а местное гостеприимное ЭВМ растолковало:
— Если вам нужна астра Кармальдия, прошу к символу на стене.
— И вы туда же? Мне в Кар-ма-лию Свет-ли-ди-ю. Улица Ориона, дом двадцать шесть тысяч с копейками. Первый этаж, квартира номер один дробь пятнадцать, — чуть ли не рассмеялся я, представив, что Пещерыч успел договорился о моём экзамене со смежными адресаторами.
— Возможно, у вас индивидуальный акцент. Вам в символ на стене. Прошу прощения за причинённые неудобства, — извинилась Образ и отключилась насовсем.
Пришлось идти по указанному адресу.
И во второй, и в третьей, и в четвёртой, и во всех попутных… Или, скорее, обходных пещерах я натыкался на стену непонимания. Акцент мой, видите ли, не нравился, и все норовили поправить мои речи в сторону Кармальдии-Светлилии.
— Плевать, — ругался я и шёл дальше.
«Главное, не отступить. Может, я загипнотизирован? Или с ушами что-нибудь сделали?» — успокаивал себя и нырял руками и головой в ракушечник неизвестности.
— Плевать! — огрызнулся снова, когда не увидел на стенах римских цифр, зато после молний и Млечного Пути – под потолком пещеры взошло красное солнце с одним-единственным кругом детализаций из девяти миров-близнецов. Причём, и солнце, и планеты кружились без портретов.
— Извините, но критерий не опознан. Что такое Скефий? В какой мир вы собираетесь? С какой целью? Назовите отправной пункт и состав воздуха. Возможно, для посещения этой грозди вам понадобится пройти карантинное освидетельствование, — не обрадовалась моему прибытию вредная ЭВМ.
— Я собираюсь в мир Скефий, а у вас какая-то неправильная голография. Это вас надо на карантин за такие… И воздух на моей планете самый нормальный. Кислород из дремучих лесов и океанских водорослей. Углекислый газ из лёгких и костров с печками. И прочее, и прочее.
— Мир Скефий не значится ни в одной галактической картотеке, — заявила ЭВМ.
— У меня же акцент. Я пока путешествовал, моя Кармальдия сменила фамилию и растеряла четыре круга с сыночками и дочками. Я точно из этой библиотеки. Из этой книжки с голубыми картинками, — выговаривал я, погрузившись в подобие вредного транса.
— Вынуждена вас огорчить, но вы не из этих миров. В моей памяти не зарегистрировано ни одного случая с подобными аномалиями. Точнее, с вашим отбытием. Какие имена миров вам известны? Можете назвать хотя бы одно?
— Мне не положено знать имён. Я только по номерам. Мал ещё. Малограмотный. Но упрямый. Телепортировался я от вас… Головастый, во. Я Головастик Васильевич. Прохожу испытание на скафандр. Объясните вашу текущую дату от Рождества Христова. Или с начала Советской Эры! — почти прорычал я, не отрывая злобного взгляда от кружившихся шариков-планет и их краснощёкой мамки.
— Вижу, вы хорошо осведомлены о планетах и их особенностях.
— Давайте-давайте. Что там, на вашем календаре в Армавире? С поправкой на московский Гринвич, — пошёл я в бой на свалившееся испытание.
— Дата: двадцать пятое мая одна тысяча девятьсот семидесятого года. Это от Рождества, а от вашего советского… Скорее всего, сто лет от появления на свет Ульянова-Ленина. Такое летоисчисление вас устраивает? И ещё… Восемнадцать тридцать местного времени.
— Батюшки! Ничего себе! Сиганул на три с лишним года назад?! Ещё и заблудился. Думал, на месяц-другой, но на три года? Мамочки мои, папочки! На кого же я вас поменял? Донырялся, голубчик. Чуток назад сдал, — запричитал я, теряя самообладание, готовясь вот-вот разрыдаться.