«Это ты здесь за тем, чтобы нас обнадёжить. Головастая неблагодарность!» — взвизгнула Семалия тормозами по моим бестолковым извилинам и удалилась.
— То-то же, — ответил я вдогонку и поднялся с кровати.
— Побеседовал, чернобровый? — поздоровался со мной Семёнович.
— Она у вас не чернобровая, а шатенка. Или рыжая. Платьице ещё надела какое-то глобусное. Юмору в голове… В ядре? Внутри маловато. Ладно, заправим вашу кашу нашим керосином, — пообещал я, не зная, чего и кому.
— Грозишь, аки шведу? Ну-ну. Чернобровым я тебя обозвал, а не нашу Родительницу — пробурчал дед.
— Ты про дочь Аль-Амрана? Но в девятнадцатой суре Корана совсем не… Нет. Я не с ней разговаривал, а с миром твоим. Всего-то на всего с вашим… С вашей Землёй или Семалией общался. Духарится, вредина. Правду знать хочет. Кто не хочет?.. А тебя вчера со мной вместе приголубили и обездвижили? Или меня одного Морфеем по темечку саданули? — приступил я к инопланетным обязанностям, усаживаясь завтракать.
— Рожу умой сначала. Там зеркальце в сенях прицеплено, ежели что. Только смотри, ваш брат, бывает, в обморок так и валится, когда в него заглядывает по первости, — предупредил меня контактёр Семёнович.
— Я же не взрослый. А что на роже намалевали – без интереса. Ты, вон какой бледный, а я, стало быть, или китаец, или индеец. Потому как руки у меня чересчур загорелые, а не грязные. Это от вашего солнца так кажется. Ультрафиолета у вас не хватает. А так я самый бледнолицый в племени Ориона.
— Мелкий, но матёрый? Из какого, говоришь, рода-племени? — поддержал Павел беседу.
— Орион. Дядька такой с дубиной в кулаке. Созвездие. Три яркие бляшки на ремне. Каждый, небось, на небе видел. Только по имени не знает. А зря. Все мы проживаем у него в рукаве. Рукав Ориона. Так наша прописка в галактике называется. Ваша тоже, кстати.
Ой-ёй! И правда, почти чёрная физиономия. Не китаец, а намного… Намного странней.
Бикмеюшка. Точно. Вот с чего ты, касатик, был смуглым до чернявости. Уж не путешественник ли? Коллега? Бродилка по вселенной? А отара что, для самостоятельного харчевания?.. Извини. Не додумал. При встрече, значит, пощебечем за жизнь, — разговаривал я, умываясь, и с Павлом, и с самим собой, и с Семалией.
— Ты в себе? Со стекляшкой, как с живой стрекочешь, — не выдержал Семёнович и взялся за моё воспитание.
— А ты со своей душой не говоришь? А с Доброй ещё не виделся? Сам-то в пещере, когда был в последний раз? Не в майкопской, которая с дольменами, а на Фортштадте? Подвал же у тебя тю-тю. Совершенно не в рабочем состоянии. Или ты супер-дедствуешь и не бедствуешь? Сигаешь к своим куртизанкам-партизанкам на блины-постирушки? Вернее, штопки одёжи и бельишка?
А тебе же, бедолаге, некуда в Иисусов возраст вернуться. Жалко мне вашего брата-землянина. Много чего вас ли… У вас нет, — окоротил я откровения, спохватившись о возможной немалой разнице между нашими мирами. — Макара среди вас нет? Кто за смерть отвечает? За православную?
— Ты меня на каждом слове в дрожь вгоняешь. Завтракай, а потом разговор начнём. Аппетит мне не порть, иноземец яхонтовый, — отмахнулся от меня Супердед.
— Созреть, значит, собираешься? Как вишнёвая Майка или яблочный Белый Налив? Ну-ну. Харчуемся, моем посуду, и сразу на гору. Сразу же! Собеседование с ЭВМ проведём. Пусть она за тебя отдувается. Пещера у них, понимаешь, имеется, а подвал в за… Завтракаем, — оборвал я разговорчики и принялся за яичницу и оладушки со сметаной.
* * *
— Сам на Родину шастаешь? — начал пытать расстроенного деда, потерявшего умную шапку, когда мы, ни от кого не скрываясь, приземлились на Америку.
— Некому за мной ухаживать. Так что, сам с хозяйством управляюсь, — ответил он с какой-то горечью.
— Дочки запропали, и глаз не кажут? А Калика в твоём мире имеется? Поколение новое монтёров и контактёров наличествует, или тоже головы сложило в борьбе за зязябровые яйца?
— Я один такой одержимый. И с вашим инопланетным братом только для вида бравым прикидываюсь, а сам жуть, как дрейфлю, — неохотно признался дедуля.
— Полетели, что ли? В пещеру? — напомнил я о Фортштадте.
— Нелетучий я. Моряком служил, а не лётчиком, — огрызнулся Павел понуро.
— Знамо дело, что в БЧ-2 комендором. А ты точно не просил себя немного притупить? Чтобы не болтать лишнего? — продолжил я знакомство с миром и параллельным начальством.
— Как это, притупить? Мозги вправить? — всполошился контактёр, а я сообразил, что до начальства местному Павлу ещё очень далеко.