То ли облаков в это утро было поменьше, поэтому солнце светило по-новому, то ли сам я уже «притерпелся» и ассимилировался к местному освещению, точно не вспомню. Но после этой экскурсии на Фортштадт и далее в пещеру-адресатор, я как-то очень быстро перестал обращать внимание на более красный спектр света Кармальдии, а соответственно более коричневую листву и травушку-муравушку её «детишек». По крайней мере, точно знаю, что через пару дней уже совершенно не вспоминал о разнице между яркостью астр над головою. Возможно, не до того было. Ведь те приключения, которые меня заждались были фееричными и даже «ослепительными».
«Допуском, когда делиться будешь?» — напомнила о себе Семалия и отвлекла меня от разглядывания местной «троюродной» экзотики.
— В устье пещеры. Как только мурашками обзаведётся, так локоть одёрну, — рассудил я, чтобы не подарить лишнего.
«Можешь сразу пару выдать. Для следующего поколения… Как их называть?» — раззадорилась Семалия, а может, умело объегорила меня – недотёпу.
— Мы себя посредниками между мирами называем. У нас целая служба. Ходим по соседям, сами глазеем и мирам своим показываем. Они решают, сохранять разницу промеж собой или уравниваться, — начал я «Повесть временных лет» Александра Летописца – XII. — Но вам же, по всему видать, незачем. Вас у мамки всего-то девять душ. А у нас только в первом круге пятнадцать. Или четырнадцать? Что-то в голове на этот счёт сомнение. Потом разберусь. В общем, следующих кругах количество миров удваивается. Двадцать восемь, пятьдесят шесть, сто двенадцать. Пятый ещё молодой и неполный, так что, в него нас не пускают. Пока не пускают.
Правда, я только во втором круге бывал. И то лишь разок, но мне хватило. Наприключался там до потери ориентации в пространстве и времени. С бедой разок боролся. С одного мира в другой тётенька одна провалилась. Пришлось её, голубушку, под белые рученьки и домой выпроваживать. Долго там мотался. Искал, откуда она к нам загремела. Нашёл. В том и работа наша посредническая заключается.
«Может, специально её перекинули? — засомневалась в чём-то Семалия. — Я не знаю, как она сама до такого…»
— Язык прикуси! Не знает она. Кто мамку удержать способен, когда она родного сыночка спасти захочет? А меня, кто приковать кандалами сможет? Телепортируюсь и… Всего делов! — рассердился я на словоохотливый мир.
— Я готов, — доложил Павел, отряхиваясь от невидимых блошек и соринок.
— Вот и славно. Слушай меня. Сколько ваших миров у солнца? Правильно. Девять. По именам я их не знаю, и по номерам тоже. У вашей астероидной ЭВМ поспрошаем. Стало быть, сейчас в бабкину пещеру заходим, там я поделюсь пропуском, а потом жмуримся и проходим сквозь ракушечную стену.
Растворимся с тобой в одном месте, а появимся в другом. Так все твои знакомые инопланетники делают. Готов? — проинструктировал я ученика, а тот судорожно закивал, явно ничегошеньки не соображая.
«Он уже в шоке. Хоть много раз общался со мной и с пришельцами. Вот-вот рассудок потеряет. Поэтому оберегали мы их. Поэтому не заставляли пришлых расплачиваться пропусками за новые знания о нас», — разоткровенничалась Семалия.
— Он же казак. Он в тебе такого навидался! Такого натерпелся. Так что, дед – кремень. Ударь – искрами брызнет. Или прибаутками шутейными. Айда, старый, в логово. Хватит на потец посмертный исходить, — разозлился я незнамо на кого и подтолкнул к свету своего просвещаемого.
— Готов я к смертушке! — рявкнул дед и бесстрашно шагнул в пещеру.
— К рождению. К прозрению и постижению. К смертушке он приготовился, умник. А ученикам, кто за тебя ухи крутить будет? Младшему поколению мировых служителей? Ты же сейчас на педагогию экзамен проходишь, а не на Доброго Макара. Давай сюда левый локоток. Выжгу в нём пропуск на тот свет.
Павел послушно закатал рукав рубахи и протянул мне левую руку.
— Жмуриться не обязательно. Стань к стене плотнее. Вот так. Как на руке засвербит, или волосёнки дыбом встанут, или мурашки по телу забегают…
— У меня уже, незнамо что стоит и бегает, — признался будущий педагог.
— Это не такие. Это от страха. Сейчас другими заразишься и обогатишься, — пообещал я и ткнул два раза подряд своим локтем в дедовский.
Не успел толком сообразить, что сам почувствовал «отдавая» часть допуска-пропуска, как подопечный дедуля глубоко вздохнул и возопил в полный голос:
— Почуял! Почуял твоих букашек-мурашек!
— Запекло или забегало? — уточнил я, какие бывают ощущения у старших мировых служителей, а то уж больно выпучил глазки Павел, как будто увидел самого Господа воплоти.