— Как же это?.. Что же такое?.. Прямо с крейсера, да на пенсию? — запричитал Павел, явно смутившись от электронных комплиментов.
ЭВМ приступила к голографической экскурсии, заморгав красными кружочками то в чёрной дыре, то вокруг астры Кармальдии, а я углубился в созерцание собственных неразрешимых вопросов, ответ на которые спрятался гораздо дальше, чем какие-то двести пятьдесят миллионов лет света.
— Несоответствие. Не так по жизни, — вернул меня из полузабытья довольно бодрый стариковский голос. — Я не из первого мира, а из восьмого. Ошибочка вышла. Землёю кличут Родительницу нашу. Или Семалией, как инопланетники пришлые.
— О чём ты? Только что очнулся, а уже директора планетария поучаешь? Вот же люди-человеки. То в обморок валятся, то на учительницу лаются, — оторопел я, увидев, как Павел запросто сошёлся в пикировании с самой ЭВМ.
— Извините, но общегалактическая служба зарегистрировала такой порядок «по умолчанию». Я могу продублировать и тот, который вы огласите, как равноправный представитель детализации. Ваш гость поможет своим уровнем допуска, а в моей памяти зарегистрируется оговорка о вашем видении устройства грозди.
Когда с геоидов получу ещё пару независимых подтверждений, от таких же представителей, модель первого круга будет откорректирована, — вежливо запудрила стариковские мозги тётенька ЭВМ.
— Я только свою Родительницу знаю. И то, что мы все в восьмом живём. И то, что их всего девять. Стало быть, с остальными мамками или девицами, как есть, не знакомый, — признался Семёнович в полном неведении.
— Давайте помогу, если можно, конечно, — предложил я услуги специалиста по мироустройству. — Кто у вас имеется? Неужели одни дочки? Непорядок. А где они потом… Ладно. Так, кто тут у нас синеет-голубеет?
— Семалия, Ульения, Афиния, Воледий, Гелений, Данилий, Забавий, Парисия и Родимия, — объявила Образ, безо всяких оговорок и проверки допуска.
— Значит, мужчины тоже имеются. А если по-дедовски переиначить? Семалию под восьмой номер подвести? — предложил я один из вариантов.
— Получится, Афиния первая. Прослеживается прямая зависимость от славянского языка. То есть, по алфавиту. Таких… Принимать к исполнению? — переборола себя ЭВМ и обратилась с уточнением пожеланий.
— Что молчишь, дед? К тебе же обращаются. Или ты не запомнил? — перевёл я вопрос по адресу.
— Эх, захотели наши кобылы стать ровнею с жеребцами, а оказалось, им нужны не только хвосты с гривами, а ещё и… Руки с пальцами! — вместо ответа выдал дед замысловатый опус или заумную присказку, явно переиначив её окончание. — Надиктуйте, что там вышло?
— Афиния, Воледий, Гелений, Данилий, Забавий, Парисия, Родимия, Семалия, Ульения.
— Сойдёт, — махнул корявой рукой новый начальник «Девятимирья», как я успел окрестить «новорожденного» или «воскресшего» дедулю и его царство-государство.
В тот момент я увидел перед собой не просто будущего педагога или учителя, а директора целой школы взрослых Павлов и Анн. Конечно, впоследствии и шпингалетов-оболтусов, каким был сам, когда-то давным-давно, ещё в детстве.
— Заверните, — велел я, как первый заместитель новоявленного царька.
— Критерий не опознан, — откликнулась Образ.
— Ещё бы. Запомните. Пока запомните, что ваши люди с геоидов к такому распорядку приучены. Или собираются приучиться, — растолковал я машине, не понимавшей ни междометий, ни юмора. — Поднести шарики к деду можно? Пусть активирует их. Может, портрет заодно какой-нибудь предложите для Земли-Семалии? Для временного пользования, так сказать. Потом сами с мирами сговорятся, как именно они причёсываются и какой помадой малюются.
Образ приблизила к деду девять голубых мячиков, построив их вряд, слегка увеличив в размерах, и на восьмом замелькали портреты улыбавшихся миловидных женщин.
— Поздно мне на такое заглядываться. Давайте… Рыжая, говоришь? Или шатенка? Какую мамку ты утром видел? — обратился ко мне самодержец.
— Рыжую. Скорей всего. Но из-за тумана мог не разглядеть. Может, она только своим портреты показывает, а остальным глобусные сарафаны? Потом подберёшь, а сейчас рыжую можно приторочить. Напугаем её грыжей. Как миленькая, станет… Красавицей, — перестал я острить и задумался. — А что будем с символами настенными делать? Пусть дед нажмёт на педали, а вы ему номера зажгите. Сориентируемся мигом.
— Как же это? Какие ещё педали? — оторопел Павел, после того, как указал понравившийся портрет красной девицы, который тут же примёрз к восьмому шарику.
— Активируйте голографии миров, — по-своему попросила Образ.