— Заряжу, не беспокойся. А проспал… Как убитый. Зато без яблок и прочих кошмаров, — ответил я взаимностью и пошагал в сторону кровати.
— Ну-ну. И я теперь прикорну. Умаялся… От бессонницы.
— А запирал за каким укропом? Я со своими яблоками в мороках гуляю, а не лунатиком. Как только отдохнёшь, толкай. Начнём десятый… Или уже одиннадцатый шаг шагать, — отдал я распоряжение и, несколько раз зевнув, удалился восвояси.
* * *
Через пару часов мы снова проснулись и занялись завтраком. Сначала, конечно, приготовили его, а потом, под непринуждённую взрослую беседу, уговорили.
— Знаешь, где он обитает? — спросил я деда, поскольку дошла очередь до местожительства Неизвестнейшего, как я окрестил Калику-аборигена.
— Дык, я думаю, рыжая наша подскажет, — ответил Павел.
— Быстро же ты её из родительниц разжаловал.
— Нечего подстраивать мнимые колдовские страсти. Да ещё сорок с вершком лет в неведении держать, — беззлобно, но громко объявил о нежных чувствах пасынок, чтобы и мачеха тоже услышала.
— Не понял? Яшка-колдун был ненастоящим? — опешил я.
— Ясное море, как ты говоришь. Настоящие пеплом не развеиваются. Но, всё одно, поделом мне, шалопаю. С бесами знаться собрался. Самогону глотнул и…
— А если это она тебя напоила, чтобы с ума не сошёл от голосов в голове? Здесь дознание вести себе дороже, — поддержал я заумный диалог, возгордившись донельзя от дедовского «как ты говоришь».
«Ты знаешь, где он живёт. Думал… Когда о нём думал, я подслушала. Под дичкой, что за церковью. Найди его и в моём… Во мне», — не заставила себя ждать Семалия и проинструктировала с утра пораньше.
— Сыщу. А ты хотя бы до церкви нас запульнёшь? — не растерялся и я, начав упрощать себе и деду работу по розыску Неизвестнейшего.
— Ты с миром?.. Говори-говори, — буркнул дед и затих.
«Обойдёшься. Выспался уже? Денег на автобус полные карманы? Что ещё нужно? Кстати, один поедешь. Для отступника другая работа есть. Ха-ха!» — заявила недовольным голосом Кармальдиевна, а потом натужно рассмеялась.
— У вашей блохи от пьяной крови похмелье, а в моей трезвой гриве зуд да веселье? Ваши ворота чужими сватами отваривались, а мы на невесту с грудью из ваты не договаривались! — возмутился я мирному коварству и выпалил пару недетских присказок, которые с самого утра вертелись на языке.
— Сначала товар в анфас и профиль показывайте, а уж потом женихов заказывайте. Кхе-кхе! — поддержал Павел мои заумные взрослые речи, будто услышал, о чём говорила Семалия.
«Эх, мужчины. Одну наметил, другую приветил, а пока сват за третьей умчался, он уже с четвёртой венчался», — не осталась в долгу и Семалия, одарив нас с дедом женским мнением о нашей мужской сущности.
— Хорошо, конечно, что и вы за русский язык радеете, но, всё равно, не буду вам рассказывать стишок про Жучку. А то у вас снежная война начнётся, — с категорическими нотками объявил я во всеуслышание и хотел уже удалиться в сторону дички, как вдруг, получил снежную оплеуху в лицо, а громогласным женским хохотом по затылку.
И дед схлопотал свою порцию мирной нежности-снежности по лбу, рассмеявшись в ответ кашлявшим стариковским смехом, а потом заполировал:
— Не получил бы в тёщу дикую кошку, если бы не сосватал её любимую блошку! Ха-ха-кхе!
Вот так, с рифмами и снежинками, на забавно-комичной ноте начался наш будничный или, скорее, рабочий день.
* * *
Нащупав в кармане один из честно заработанных рубликов, я отправился на улицу Советской Армии, собираясь воспользоваться автобусом.
«У нас, между прочим, троллейбусы есть. Можно с пересадкой до самой церкви доехать», — напомнила о себе Семалия.
— Почему ты такая вредина?.. Троллейбусы. А у нас только-только улицу Шмидта грейдером перепахали. Скоро тоже мимо Вовки-одноклассника, ездить буду.
«И с чего это я вредина, если твой мир в таком малом немного отстал?»
— Будешь приставать с ехидными вопросами, пешком пойду до самого мясокомбината. А потом катапультируюсь. Или в твой братский мир, или, вообще, на Тичарити. Небось, о Гляциодии-Урании слышала? — начал я раздражаться, а поэтому вредничать.
«Слышала. Но не откроюсь, что именно. И не нужно так реагировать. Хочешь, подвезу? Или подкину? Мне Павла нужно было в одно место отправить, а тебя в другое. Так что, никаких злых помыслов у меня не было».
— Подкинь тогда до Гутенёва или Гутеневской. Забыл уже. А к дичке я и сам дойду. Надеюсь, хулиганы ещё дрыхнут, — сменил я гнев на милость, намекнув о неусыпном пригляде за моей инопланетной персоной, потому как остался невооружённым всеядной двустволкой.