«Помню обо всём? Вроде, помню. Что с того? Что сегодня делать? Идти снова искать… А кто там на мотоциклете?» — прервало моё величество затуманенные дрёмой размышления и пулей выскочило из кровати.
— Угодник, — выдохнул я, как выдыхали хоккеисты и хоккеистки всех возрастов во время Настиной беды, благоговея без видимых сверхъестественных причин.
— Угодник! — проорал уже громко и помчался прямо в трусах на улицу.
— Какой ещё Угодник? Опять, что ли, козявку малолетнего подсунули? Что же это деется, Господи? То ребёнка в Катализаторы пожаловали, то парнишку молоденького на святую должность определили?.. Или я сам уже ветхим да дряхлым стал и чего-то не соображаю? Так прибери меня тогда, чтобы под ногами у молодых не путался, — причитал дед и гонялся за мной по двору.
А я, как был раздетым после утреннего визита за сарай, так и повис на дедовом заборе в ожидании следующего появление Байка Давидовича с его бессмертным Наездником Григорьевичем.
— Оденься, ирод. Так добрых людей не встречают. Тем более Угодников. Ты о нём, что ли, сказывал? Он светить своим нимбом будет? Но я ничего такого не увидал, кроме диковинной лисапеты, — признался Павел, а сам, не находя себе места, так и продолжил топтаться по-стариковски, точь-в-точь, как дед в моём родном Армавире.
— Я мигом. А ты останови его и во двор пригласи. Я вас познакомлю, хотя вы друг дружку очень даже хорошо знаете, — сказал я и умчался в хату чтобы одеться.
— Как это, знаете? Откуда? — поспешил Павел с вопросами, но не успел.
На улице раздался голос Байка Давидовича, и на его ритмичное «бум-бум-бум» сразу же прогремел дедовский залп-салют из междометий оскорбительно-пригласительного характера:
— Уймись уже, ирод! Давай сюда! Сюда-а. Туточки тёмный бесёнок обитает, который Катализатором обзывается…
Николай остановился, Монстер заглушил бесконечные «бум-бум» серенады, а дед окончательно и бесповоротно распоясался.
— Заходите-заходите, гражданин мотоциклетный. И тарахтелку свою во двор закатывайте, — пригласил он высокого гостя и отворил створки ворот. — Получасом бесед не отделаетесь, обещаю. А, стало быть, завтракать вас зазываю.
Начальство моё юное скоро штаны сыщет и вашим воспитанием займётся, а я покуда к печке на поклон. Авось, да угостит, чем Бог послал.
Категорично, твёрдо, но, в то же время, по-доброму распоряжался старший контактёр Семёнович, а я в пол-уха подслушивал через открытую форточку.
— Здравствуй, дяденька. Извини, но не знаю, как тебя сейчас по имени называть, — поздоровался я, выскочив из хаты в самую гущу мировых событий. — Только не говори, что ты Пётр Иванович, да ещё и Калика. Это же неправда.
— Он самый. Но откуда… Ты… Вы оба меня знаете? — промямлил Николай, озираясь по двору. — Тут его оставить? А ворота прикрыть?.. Вот так пригласили на Кошкины именины.
— Точно. Именины. Но не у Кошки. По-новому тебя именовать будем, — согласился я и сразу погрустнел от того, что дядька ничегошеньки не помнил. — Но торопиться не будем. Айда в хату. Пойдём, расскажешь, что тебя с утра пораньше к нашему двору привело.
— Именно, привело. А вот, что… Или кто, не знаю. Вроде, я уже бывал в этих местах? Будто бы, вчера или позавчера? Или многим раньше? Места-то знакомыми кажутся, а вот, с чего? — растерялся Угодник от нашего с дедом беспардонного гостеприимства и продолжил озираться по незнакомым дворовым достопримечательностям.
Пришлось мне буквально силой вталкивать раннего гостя в дедовское кухонное государство, где уже вовсю правили запахи отваренной гречки, домашней русско-африканской колбаски и малосольной нерки. Все эти деликатесы не просто радовали глаз и обоняние, они по праву требовали к себе благоговейного отношения.
Чтобы их вкушали, а не просто жевали и проглатывали, коротая утреннюю беседу малознакомых людей. А когда к ним прибавлялись бесконечные майские вишни, клубника, бананы и прочие фруктово-ягодные дары изо всех уголков мира, еле уместившиеся на маленьком дедовом столике и таком же подоконнике, голова безоговорочно капитулировала и переставала хоть что-нибудь соображать, а не то что вспоминать или анализировать.
Когда дед в два счёта закончил расставлять посуду и наши ежедневные кушанья, мы с дядькой заняли свои табуреты.
— Угощайтесь, гости дорогие. Как говорится, чем Бог послал, да чем мир порадовал. Первач предлагать пока не буду, а там поглядим. Вы же за рулём, как-никак. Со свиданьицем вас. Друг дружку уже знаете? А я Павел. Дед Паша. Стало быть, в моей хате сам… Самые главные божии помощники, — начал дед застольный разговор на правах хозяина.